Возвращение Смоленска в состояние «красного пояса» было закономерно после трехлетнего фантастического бардака в городской власти

У меня во дворе есть мужской клуб, лавка на асфальтовом пятачке. Ее выцветшие доски еще помнят звон граненых стаканов, когда поминали Брежнева; на ней обмывали горбачевский сухой закон, пили за провал путча 91–го и возрождение суверенной демократии в 93–м. Эта лавка — место политических баталий. На ней пили, пьют и будут пить. Пока не сломается.

Эти выборы лавка запомнит надолго. Несколько дней под моими окнами гудело эхо 4 декабря. Теплый промозглый декабрь располагает к дискуссии в дружеской атмосфере. С улицы в приоткрытое окно доносится бульканье, звон посуды и обрывки фраз. «Коммунисты». «Едро». «Жирик». «Не–е–е, ты не прав, Серега!». «Зюганов». «Путин». «Наливай давай».

Скоро землю засыпало снегом, и голоса стихли. Все было обсуждено и проговорено. Политическая позиция выяснена. Доводы оппонентов выслушаны. Дискуссия закрыта.

В канун событий 10 декабря на Болотной площади я подумал: продолжение следует. Но его не было. Лавочка, голос плебса, местный форум остался безразличен к бурлению московских масс. На скамейке мирно пили счастливые новоиспеченные отцы новорожденных из соседнего роддома. У отцов были другие заботы.

Смоленск — это большая скамейка. Город не отреагировал на послевыборные волнения. Акции протеста намечались почти во всех регионах России, и во многих они прошли при массовом скоплении народа. У нас же — несколько десятков молодых людей вечером 10 декабря на площади Ленина. У некоторых на лицах медицинские маски с надписью «У меня украли голос». Пара репортеров. И все.

Стали ли мы совсем аполитичны? Вряд ли, учитывая что на эти думские выборы пришло почти столько же людей, что и четыре года назад. Или протестная повестка стала неактуальной из–за того что в областном центре коммунисты набрали большинство, оставив «ЕР» на втором месте? Возможно.

Возвращение Смоленска в полузабытое состояние «красного пояса» было закономерно после трехлетнего фантастического бардака в городской власти. Два посаженных за решетку мэра, склоки в горсовете, паралич городских коммунальных служб на фоне растущих тарифов — все это привело к весьма прогнозируемому результату. За что боролись…

Но и не это главное. Я внимательно наблюдал за реакцией своих знакомых и полузнакомых на итоги выборов и последовавшие московские события. И знаете что? Ни–че–го. Тишина.

«Пусть они там митингуют, а мы посмотрим, чем закончится», — сказал мне весьма уважаемый мной предприниматель. И я знаю, о чем он говорил. Все эти революции ему нахрен не нужны. У него бизнес, какой–никакой, но семью кормит. Все налажено. Поставщики, клиенты, то–се. А если возникнут ненужные вопросы — есть с кем «порешать».

«Так никто ж не зовет Кремль штурмовать, — возразил я. — Люди просто выражают свою гражданскую позицию. Есть у них право высказаться?».

«Есть, конечно, — ответил предприниматель. — И я даже с ними согласен. Но я бы не стал цеплять белую ленту и три часа мерзнуть на площади».

Так рассуждают многие. Я даже видел живых людей, которые голосовали за «Единую Россию». Причем совершенно искренне, без чьего–либо понуждения. «Сейчас хоть какая–то стабильность есть, — сказала мне молодая еще учительница. — А новые придут, они голодные, сразу к кормушке присосутся».

Смоленск занял места в партере и наблюдает за событиями в стране. Как исправные зрители, мы можем посвистеть и потопать. Можем похлопать. Но никто не хочет подниматься на сцену.

Многие просто не знают, как реагировать на неожиданный всплеск гражданского самосознания. А некоторые не знают вообще ничего. Потому что по телеку они смотрят только «Камеди Клаб» и прогноз погоды, в интернете бывают только для того чтобы скачать новое кино, и по большому счету чихать хотели на все выборы вместе взятые. У них есть свой мир, которые они обустроили для себя — и дико не хотят пускать внутрь внешние раздражители. И их тоже можно понять. В последнее время я все чаще слышу фразу: надо держаться от государства подальше, и все что мне надо — чтобы не мешали жить. «Как живете, караси? — Ничего себе, мерси».

Тихий летаргический сон, нежелание совершать резких движений, патриархальная размеренность и дистанция от бурлений — это Смоленск конца 2011 года. Ежики в тумане. Тихонько идти вперед, а там уж кто на пути попадется — то ли лошадь белая, то ли сова жутковатая, то ли медвежонок с можжевеловыми веточками и самоваром. «Я в реке. Пускай река сама несет меня, — решил ежик, глубоко вздохнул и его понесло по течению».

У одной моей знакомой есть теория: «город–пофигист». В том смысле, что через нас кто только не лез — и поляки, и французы, и немцы. И каждый раз приходилось приспосабливаться, а потом это стало второй натурой. Белые? Красные? Желтые? Синие? Ну давайте, что уж там. Soyez les bienvenus, Witamy, Willkommen*. Нам тут не привыкать. Отстраненность, врезанная в гены. Неприятие всего нового. Регион в футляре, наша область с краю. Зато у нас мороженое вкусное и крепостная стена.

Сознание средневзвешенного смоленского обывателя не замутнено ничем кроме традиционного смоленского тумана. Это, безусловно, радует и вселяет надежду — ибо ясность ума чрезвычайно нужна для грамотного выбора колбасы в магазине, средств для мытья посуды и внимательного просмотра праздничных шоу на первой и второй кнопке телевизора. По крайней мере, в ближайшие две–три недели, а там посмотрим.

Удачных всем новогодних праздников.

* Добро пожаловать (фр., польск., нем.)