Александр Гальпер и «борщ против волчьего капитализма»

Юлия Климавичюте

Вечер Экстремальной поэзии 26 мая начался очень прозаично: в концертно-выставочный комплекс «Днепр» ни поэтов, ни публику почему-то не пустили… Вышли из ситуации просто: всей компанией дружно выдвинулись на Коненкова, где на ступеньках Выставочного зала все и случилось.

Из смоленских свои стихи читали по-панковски яркий и ироничный Алексей «Волос» Кремчуков и удивительно лиричный, даже трогательный Алекс Сигмер. А гостем вечера стал Александр Гальпер - пишущий по-русски поэт украинско-еврейского происхождения, с 18 лет живущий в Штатах, ученик Аллана Гинзберга, поклонник Хармса, Довлатова и Буковски… Читает Гальпер, жестикулируя и прикрывая глаза, периодически подглядывает в собственные сборники «Рыбный день» и «Антидепрессанты». 

В его стихах много физиологии, бытовухи. Тема секса – красной нитью через все творчество, становясь навязчивой идеей лирического героя (или может самого автора??). Следом – походы в туалет, чревоугодие:

Я ем ароматный борщ против волчьего капитализма,
Наслаждаюсь жирной солянкой против засилья корпораций,
Мучаю себя киевскими котлетами за жертв концлагерного коммунизма,
Рубаю жареную картошку за разбомбленный Афганистан,
Запеченную курочку с петрушкой, чтобы остановить войну в Ираке,
Поросенка на вертеле — против камикадзе на дискотеках Израиля.
Выведите войска с Чечни, а то слопаю яблочный штрудель. 

Но тут же рядом и любовь (Мы встречались три года, Расставались дважды надолго, Я сбегал искать Смысл Жизни И других женщин.) и политика. Политики у Гальпера довольно много: неслабо достается Бушу с его внешнеполитическим курсом, а заодно и Гитлеру, и талибам. К народным героям Гальпер тоже не милосерден: Че Гевара у него возникает рядом с проблемой лишнего веса:
 
Как Гевара пытался зажечь огнем революций Латинскую Америку,
Так я пытаюсь отчаянно потерять вес.
Че считал патроны перед высадкой в Венесуэле,
Я пересчитываю коварные калории.
Он прорывался с боями через джунгли,
А я третий день без заварных пироженных,
Гевара метался в окружении,
А меня заблокировали румяные пончики,
Они везде — на работе, дома, в гостях
Подлые капиталистические ватрушки!
Как Че попал в засаду и был взят в плен,
Так я типа «случайно» зашел в кондитерскую,
Бесстрашный революционер кричал:
«Вы не можете меня убить!
Я сам Че Гивара!»
А я кричал:
«Вы не можете мне продать эти, те, и вон эти!
Я сам Гальпер!
Я должен летать за девушками,
А не перекатываться колобком».
 …

Лирический герой Гальпера переваривает американскую действительность, вспоминает советское прошлое, ведет (или же очень хочет вести) беспорядочную сексуальную жизнь, рассуждает о поэтах и гомосексуалистах, культивирует самоиронию (или это опять уже сам поэт?). Грань между лирическим героем и автором почти стерта, так как он сам признается в автобиографичности творчества. 

Наверное, к такой поэзии нельзя относиться однозначно, не зря Гальпер заработал репутацию скандалиста, которого не пускают в Булгаковский центр. Но из всего его нарочитого цинизма и физиологичности нет-нет, да и выглядывают лиричные строчки:

Только тот, кто знает, что поэзия умерла,
Может родить живой стих.
Только тот, кто уверен, что игры со звуками - детский сад,
Может запрятать симфонию в поэме.
Только тот, кто презирает буквы,
Может нарисовать из них пейзаж.