Преподаватель престижного Московского института стали и сплавов, Михаил Дорошенко в одночасье бросил все, чтобы поселиться в глухой темкинской деревушке

Преподаватель престижного Московского института стали и сплавов, автор учебников, Михаил Дорошенко в одночасье бросил все, чтобы поселиться в глухой темкинской деревушке и служить в церкви, которую сам и построил. Почему - выяснял корреспондент «Рабочего пути».

В конце 1980-х Михаил Васильевич подрабатывал инструктором по водному слалому - спуску по горным речкам - и как-то раз очутился в Мамушах, на берегу Вори. И спортсменам так понравились здешние места, что они решили сделать на реке стапель и заложить несколько яхт. Но планам не суждено было сбыться. Однако Мамуши так запали в душу, что Михаил Васильевич решил купить здесь домик-дачу.

- А в 1991 году грянул августовский путч. Люди сгорали в пламени революции, как поленья в печи, - вспоминает Дорошенко. - Мы жили в Наро-Фоминске, а наша «парусная» девятиэтажка как раз стояла поперек Кантемировской дивизии - она была за Ельцина. Напротив стояла Дзержинская. Уже начали стрелять. Возле нашего дома каждый день на Москву шли танки. Я не мог перейти дорогу с 9 часов утра и примерно до полудня. Началась паника. Оружия у нас не было, мы решили спрятаться в подвале, но он был затоплен, по нему бегали крысы. Да и не спас бы он при взрыве...

И тогда Дорошенко вспомнил про темкинскую деревушку, где круглый год тишь да гладь, божья благодать. Наспех собрали вещи и поехали в Мамуши. Но получилось, что из кипятка попали в расплавленную смолу - обстановка в деревне тоже накалялась.

- А вот там оружие было у всех - дома на блиндажах стояли. Обычная ситуация для послевоенного времени: пошел перекапывать огород и нашел в земле винтовку или пулемет. Вот люди и начали подстреливать друг друга - так, исподтишка... Это на самом деле очень страшно - жителей-то человек 15 было. На двери моего дома до сих пор остались следы от пулемета. Достаточно было одного неосторожного действия, и вспыхнула бы гражданская война. У меня опять началась паника: «Что делать? Надо же как-то народ примирять!» Я тогда собрал всех и сказал: «Нельзя так. Мы ведь друг друга перестреляем. Давайте жить дружно. Давайте часовню строить».

Старушкам идея очень понравилась, а мужики схватили москвича за грудки: «Ты что тут строить собрался, гад? Какая церковь? Ваще-то нам пивнушка нужна! Мы тебя сожжем!» По такому случаю даже сын соседки Макаровны прислал письмо из тюрьмы: «Коли Михаил нам своей часовней красивый вид на реку загородит, я ее снесу». Соли и перца конфликту придали слухи о том, что кто-то спонсирует строительство храма. Односельчане тут же поставили ультиматум: за бесплатно помогать не будем.

- Единственный человек, который был рядом со мной во время строительства, - моя пятилетняя дочь. Жара в то лето стояла неимоверная! А малышка приносила мне кружку холодной воды из ручья, чтобы утолить жажду, - вспоминает Михаил Васильевич. - Я ведь тогда даже невоцерковленным был. Просто мне как будто кто-то нашептывал: если я построю церковь, то спасу Россию.

Часовня в честь убиенных воинов Великой Отечественной войны появилась на высоком берегу неспроста. Здесь шли кровопролитные бои, героически сражалась 33-я армия генерала Ефремова.

- Этот луг никогда не пахали, только косили. Макаровна вспоминала, что после войны он даже светился в темноте - блестел белыми костями, - рассказывает Михаил Васильевич. - В этих камышах стояло три затонувших танка, два распилили сразу после войны, а последний отдали в музей на Поклонной горе сравнительно недавно. Местные рассказывали про командира танкистов. Он дал приказ своим подчиненным уходить, а сам остался в боевой машине, чтобы «прикрывать». Но когда танкисты добрались до берега и побежали, их расстреляли очередью из пулемета. А командир остался в танке и только под покровом ночи сумел выбраться из него - это его и спасло. После войны он приезжал сюда каждый год - до самой своей смерти. Прямо посреди речки ставил на танке стол, водку, закуску и поминал каждого своего бойца.

Три года назад Дорошенко полностью переехал в Мамуши, став единственным жителем деревни. Жена и дочь остались в Москве - там, где кипит-бурлит и переливается через край яркая столичная жизнь.

На внедорожнике Михаила Васильевича мы едем в Воскресенское - смотреть крест на остатках фундамента старинной церкви Воздвижения Креста Господня, который он установил в этом году. Сейчас это урочище, а когда-то Воскресенское было большой деревней, которая исчезла после войны. Земля подо мной раскурочена так, будто кто-то хотел добраться до ее внутренностей.

- Это черные копатели, - объясняет мне Дорошенко. - Хорошо, что мне удалось их вовремя спугнуть.

- И что, много оружия здесь находят?

- Бросьте вы! - отмахивается от меня Дорошенко, как от назойливой мухи. - Какое оружие в начале войны? Наши солдатики шли на врага с лопатами, в лучшем случае была одна винтовка на семерых. А бывали случаи, когда и ее выбрасывали. Ведь тот, кто держал в руках оружие, становился живой мишенью - его отстреливали из пулемета в первую очередь.

- Если не секрет, откуда у вас средства на благоустройство глубинки? Вам кто-то помогает материально?

- Мне Бог помогает. Сколько бы я своих средств ни вкладывал, он мне все в трехкратном размере возвращает.

- Не планируете превратить Мамуши в туристический центр?

- Строить планы - все равно, что смешить Бога. Никогда не знаешь, что будет даже сегодня вечером. Вот я сегодня шел косить бурьян к церкви, а встретил вас...