«Дети, вы с Донбасса?». В Смоленске побывали школьники из Донецкой области

Село Безыменное до войны считалось чуть ли не лучшим местом на Донбассе, где можно купить дом с видом на Азовское море. Теперь от него до линии фронта - 3 километра. Когда летит со свистом - люди на улицах падают лицом вниз. Потом встают, идут дальше.

Перемирия в Безыменном не помнят. Артобстрелы не прекратились - сократились. Когда в соседних Саханке и Широкино разрушили школы, дети пришли учиться сюда. Теперь в Безыменской средней школе больше 200 учеников. 17 из них привезли на десять дней в Смоленск - отдохнуть от выстрелов и бомбежек.

Поездку от «А» до «Я» - то есть от железнодорожных билетов до проживания и развлечений детей - организовали смоленское отделение Фонда содействия ветеранам спецназа госбезопасности «КУОС-Вымпел» и городская общественная организация «Союз ветеранов Афганистана». Олег Василевский не только стоит во главе смоленского союза, но и возит гуманитарную помощь на Донбасс.

- Простите меня за глупый вопрос, - говорю. - Но зачем вам это надо? Вам, человеку, чья война отгремела еще 27 лет назад, в Афганистане?

Василевский хмурится:

- Понимаешь, у меня отец и дед в Великую Отечественную воевали. В боях за Угру погиб мой дядя. Теща в плену была. Когда по телевизору фильмы про войну показывали, она даже не плакала. Просто сразу вставала и выходила из комнаты. На Донбассе мы видели, как голодают дети. Один пончик на день. И все. Как тут не помогать? А Безыменская школа чуть ли не на линии фронта. Снаряды залетают прямо в огороды… Не возить «гуманитарку» мы уже не можем.

Про то, как его машина с гуманитарным грузом попадала на мины и под обстрелы, он мне не расскажет. Но это было. Я знаю. Василевский вообще взвешивает каждое слово. Но если он сказал - то как отрезал. Прямолинейность у него в крови:

- Еще мой дед говорил: «Если родился жеребенок со звездочкой во лбу, то таким и помрет - со звездочкой». Характер!

Маяки помощи

За время маленького турне по Смоленску ребята успели выступить на большой сцене. На закрытии «Музейного марафона» они спели самую задушевную песню, которую знали - «А закаты алые…»

«Перед боем тихие, теплые вечера, и покрыт тревожною сон тишиной…» - зазвенели в зале голоса ребят, и сотни зрителей филармонии стали утирать слезы.

Микрофон взяла хрупкая девушка, на вид чуть старше десятиклассников:

- Это очень страшно, когда дети в XXI веке так живут, - с дрожью в голосе сказала она. - Спасибо всем неравнодушным людям, которые помогли нам. Добрые дела не остаются незамеченными, они светят как маяки тем, кто просит помощи…

На этих словах специалист Министерства образования и науки ДНР Алина Бортник заплакала.

Вызываем огонь на себя

- А теперь скажите «чи-и-и-из!» - фотограф пытается рассмешить ребят и сделать веселый снимок на фоне усадьбы «Теремок».

Кажется, сама княгиня Тенишева склонила голову перед гостями и кокетливо пытается разгладить бронзовые складки шикарного платья. Щелк-щелк-щелк! И эта фотография уже через несколько минут полетит по Интернету в село Безыменное. А ребята усядутся пить чай со сверстниками из Талашкинской школы. Вот так, в непринужденной обстановке им предстоит познакомиться. О себе обязательно расскажет Кристина. Ее семья когда-то бежала от войны в Грузии. Они поселились в Широкино. Не место, а мечта: курортный поселок, домик у моря… Но этого дома больше нет - его разбомбили в прошлом году. Он не подлежит восстановлению - так же, как и прежняя жизнь его владельцев…

За встречей старшеклассников наблюдает красивая статная блондинка с уставшими глазами - директор Безыменской школы.

- А я вам, Татьяна Николаевна, кокошники нашел! – подмигивает ей Василевский. – Так что скоро привезем! Ждите!

Директор школы вмиг оживает и даже подпрыгивает:

- Да вы что? Дайте я вас расцелую!

Василевский смущается.

- Зачем вам, Татьяна Николаевна, столько кокошников? – спрашиваю я у директора школы, когда мы с ней за столом пьем чай.

- В нашей школе есть этнографический музей «Истоки». Мы сами сложили русскую печь, хотим возрождать русские традиции. У нас и украинские соблюдаются - от культуры не уйти. Да и мы, хоть и живем в Донецкой области, все равно по национальности украинцы. А недавно с детьми выучили танец «Калинка-малинка». Поэтому русские кокошники нам очень нужны.

В их школе есть подвалы, переоборудованные под бомбоубежища. В 1988 году, когда сдавали новое здание школы в эксплуатацию, никто и подумать не мог, что они пригодятся. Но долго находиться там дети все равно не могут. Цементный пол, пыль столбом, плохая вентиляция, дышать тяжело…

Первоклашки начинают плакать уже через полчаса. И тогда педагоги встают перед выбором: продолжать держать детей в подвале или отпустить домой, где смерть летает над головой...

- Раньше я мечтала во Францию поехать, - вспоминает Татьяна Николаевна. - Была как все, любила путешествовать. А сейчас хочу малого: знать, что у тебя будет завтра. Когда у нас бабахает за окном, то уже даже спасаться не хочется. Раньше собирали с детьми сумки спасения. Она есть у каждого – там вещи первой необходимости: вода, медикаменты и теплая одежда, на тот случай, если вдруг в подвале придется двое-трое суток сидеть…. А дома стоят чемоданы… От нас до российской границы всего 30 километров. Но сейчас это все настолько надоело! Ну что я могу вместить в этот чемодан? Всю свою жизнь? Вот они кричат «чемодан - вокзал - Россия»… А я хочу взять с собой и соседей, и своих собак, и дом, и школу, и своих детей… Всех двести хочу взять в этот чемодан, понимаете?

Татьяна Николаевна отворачивается. Мешают говорить слезы.

- Поэтому мечта - это знать, что тебя ждет завтра, - она успокаивается и продолжает: - Может быть, репрессии из-за того, что я не уехала на территорию Украины… А что бы меня там ожидало? В лучшем случае - труд технички и комната в общежитии… А я с 28 лет работаю директором. В конце концов, это мой отец строил нашу школу…

«Знаешь, Юлька, я против грусти…»

- Каждый раз, когда я проезжаю мимо вашей крепостной стены, вздрагиваю от ее величия. Вот вы, наверное, уже к ней привыкли, да? - спрашивает десятиклассница Диана и смотрит на меня своими глазами-черешенками. Я, чуть призадумавшись, киваю. – Мы точно так же реагируем на море: ну море и море.

Мы с ребятами болтаем в одной из спален их лагеря. Сегодня прощальный вечер, и никто не хочет уезжать. Выясняется, что Смоленск останется в их сердцах надолго. Кто-то из детей впервые встал здесь на коньки, кто-то - поплавал в бассейне, увидел картинную галерею и даже прокатился на поезде!

Только Юлька грустит. У нее была мечта - попасть в Смоленске в книжный магазин, чтобы купить томик стихов Есенина. Не успела.

- У нас в библиотеке практически ничего нет - украинская программа ведь была. А мне так нравится его «Заметался пожар голубой…».

- Я сама по образованию учитель русского языка и литературы, - рассказывает Татьяна Николаевна. - Когда нас украинизировали, мне пришлось преподавать зарубежную литературу и всех этих писателей, которые не несут столько, сколько несет русская литература. Поэтому, когда нам ее вернули, мы выдохнули. Ну как можно Пушкина перевести на украинскую мову? Но его переводили - получался Сашко Гарматный!

- А еще березы у вас статные и высокие, а у нас низкие, - продолжает Диана.

- Слушайте! - вдруг вспоминает Татьяна Николаевна. - Я же всю дорогу название одного дерева учила и забыла… Какое же… О, осина!

Директор и ребята хохочут.

- Мы с удовольствием побывали в Талашкинской школе, - говорит Диана. - У ваших ребят такие глаза добрые. Видели? Мы, правда, их немного испугали своими рассказами.

- Сейчас снаряды падают в пяти километрах, - вдруг подает голос Юля. - От этого немного легче. Мы только слушаем и успокаиваем себя, что это далеко. Уже научились распознавать, куда полетело, откуда прилетело.

- Раньше бывало даже выстрел вдалеке - и у нас паника, все бегом в подвалы… А сейчас спокойно относимся. Как рулетка: попадет – не попадет. Люди понимают, что если начнут бомбить, то и подвалы не спасут.

- В субботу здесь, в Красном Бору, настоящие взрывы были – мы так испугались! Хлопки, в окнах стекла трясутся… А это оказался салют в честь молодоженов! Мы потом на улицу выбежали – поснимать на телефон. Красотища-то какая!

Девочки смеются.

- А помните, как вчера в кафе обедали? Вдруг - грохот! Мы повернулись, в ужасе с Лешей переглянулись... А это был трамвай!

Это рассказывает Катя. Василевский дал ей прозвище: Кострома. Потому что Катин отец из Костромы. А мама - украинка. Недавно в дом Костромы попал снаряд.

- Пострадали спальни, окно, 40 метров забора, 37 шиферин, газовая труба… У меня вот стена лопнула. И в кабинете тоже. А мы накануне ремонт сделали. Жалко…

- Вот так, люди строили-строили… Секунда - и ничего нет, - качает головой Диана.

- Мы когда приехали, сразу осколки стали собирать, а папа - забор чинить, - продолжает Кострома. - В наш подвал часто соседи приходят. Тетя Света, как выстрелы услышит, бежит. А вот муж ее не хочет. Говорит, останусь в доме, и точка. Как только громыхнет, она сразу вскакивает и судорожно креститься начинает. Понимаете, когда начинают стрелять, ты падаешь на пол и думаешь: ну все, конец…

Кострома рассказывает и смотрит в пустоту. От этого мне становится жутко. Татьяна Николаевна отворачивается к стене, чтобы спрятать слезы.

Когда за окном раздался взрыв, бабушка Костромы разрыдалась.

«Ложись, бабушка! Бабушка, ложись!» - кричала ей Кострома. А она так и осталась стоять, будто бы пораженная. Бабушка выжила, но теперь не слышит левым ухом – легкая контузия.

Когда в Лопатинском саду ребята развернули флаг, к ним подходили люди: «Дети, вы с Донбасса? Мы так за вас переживаем! Мы с вами!»

А один седовласый мужчина подошел и сказал: «Если бы не мой возраст, я бы защитил вас!» Эти совершенно незнакомые люди целую неделю везли в Красный Бор сумки с одеждой и едой. Талашкинская школа подарила учебники и методические пособия. Родители учеников Монастырщинской школы привезли три банки варенья - две с малиной, одну с клубникой. Смоленская епархия передала иконы - Казанской Божией Матери и Одигитрии. А томик стихов Есенина смоляне пообещали прислать Юльке посылкой…

P. S. В поезде ребята разучили еще одну песню. Она называлась «Надежда»…