В ночь с 11 на 12 апреля смоляне зажгли у входа на аэродром 97 свечей в лампадках

Несколько мгновений страшного дня

«Paskudne miasta»

Переговариваясь вполголоса, представители польской делегации заходили в ресторан гостиницы «Россия». После известия об авиакатастрофе панихиду сократили, а делегацию направили в Смоленск, чтобы гости смогли пообедать. Поляки выглядели достаточно спокойными. Не было истерик и слез. Скорее подавленность и растерянность читалась на их лицах. На наши вопросы большинство отвечало «Nie rozumiem» или «No comments». Чувствовалось, что многие не до конца осознают случившееся. «Мы приехали в Катынь на панихиду, - рассказывает Кристоф Сикора, глава Университета экономики Померанского университета туризма и гостиничного бизнеса в Быгдоще. - 70 лет назад здесь погиб мой отец. Смоленск, Катынь - эти слова всегда были для нашей семьи синонимами горя и боли. И когда здесь построили мемориал, рана понемногу начала затягиваться. Мне жаль это вам говорить, но для нас Смоленск снова стал символом еще одной трагедии».

Проведение параллелей между событиями 70-летней давности и нынешними - общий лейтмотив слов всех без исключения польских гостей, с которыми нам удалось поговорить в тот день.

«Катынь - это особое место для всего польского народа, - говорит Андрей Чверж, депутат парламента Польши. - Почти все польское правительство ехало почтить память тех, кто был убит здесь. Мне тяжело говорить по-русски, потому что я забыл много слов. Это трагедия для Польши, особенно в день годовщины таких событий».

Польская делегация уже начала рассаживаться по автобусам, а на диване в холле гостиницы все сидел и сидел пожилой человек. Кто-то его окликнул, он устало повернул голову и кивнул: сейчас иду. Тяжело поднялся и пробормотал: «Paskudne miasta». В переводе на русский это означает: «ужасный город».

«Я не хочу вспоминать, это страшно...» 

Смоленский водитель Михаил - один из немногих, кто видел собственными глазами  катастрофу. «Выбегаю из гаража, вижу: над моей головой пикирует огромный самолет с креном примерно в тридцать градусов. Авиалайнер будто летел наугад, вслепую. Он спускается вниз и выпущенными шасси задевает макушки деревьев и врезается правым крылом в огромную березу. Крыло разрывает на части, а ствол дерева разлетается в щепки. Раздается оглушительный грохот и рев турбин. Авиалайнер начинает набирать высоту, перелетает через дорогу, падает за деревьями. И снова - оглушительный грохот, и вдруг наступает тишина. Две-три минуты, и начинают выть сирены».

Гробы собирали по всему городу

«Эй, ты чего тут снимаешь?! - здоровенный мужик в резиновых сапогах дернул нашего фотокорреспондента за рукав. - А ну отдавай флешку!»

Работники агентства ритуальных услуг бегали, как муравьи: одни выносили из дверей гробы, другие укладывали их в кузов грузовика.

- Это гробы для погибших в катастрофе?

- Нет.

- А почему вы сейчас грузите уже второй грузовик?

- Не ваше дело! - грубо ответил похоронщик и отошел.

Через полчаса эти грузовики въезжали в кольцо оцепления. Практически по всем похоронным агентствам Смоленска в этот день собирали гробы. Два лакированных дубовых предназначались для останков президента Качиньского и его супруги. Остальные, красные, белые и фиолетовые, - для всех остальных жертв авиакатастрофы.

Сутки спустя

Через сутки после крушения самолета на место аварии все еще приезжали те, кому не безразлична трагедия польского народа. Обсуждали вчерашние события, строили догадки, пересказывали слухи.  Напротив места падения самолета у обочины дороги  кто-то установил свечи, икону и сосуд с миррой. В ночь с 11 на 12 апреля смоляне зажгли у входа на аэродром 97 свечей в лампадках.