У воспитанницы дома-интерната хотят отобрать ребенка

Многодетные бомжи

Вернуться в барак на ул. Лавочкина, с наполовину обвалившейся крышей и ветхими стенами, чета Саветовых не может. Дом признан аварийным и нежилым. А положенной Надежде комнаты или квартиры, она безуспешно ждет уже четыре года.

Сейчас жилищный вопрос Саветовых вроде бы сдвинулся с мертвой точки. Наде с мужем и их двоим детям местные власти пообещали выделить две комнаты в общежитии Смоленска. «Нам вроде бы две комнаты дают в общежитии, - нерешительно подтвердила Надежда Саветова. - Светлые, большие, хорошие. У меня все спрашивают, Надя, как жилье, как документы. А я ничего ответить не могу. Мне просто нечего им сказать. Муж этими вопросами не занимается. Он постоянно на работе. Ему ведь теперь большую семью содержать придется».

Не знает девушка также и того, как ей паспорт поменять, как медицинскую страховку получить, как оформить документы на ребенка и как воспитать уже двоих сыновей. Ее 20-летний супруг более конкретный и решительный и постоянно пытается подбадривать свою вторую половинку. «Первого вырастили, и этого вырастим, - уверен Максим. - Сейчас вроде жилье дадут. Жизнь наладится. Я на работу постоянную устроюсь. И все у нас с тобой устроится. Нам ведь уже коляску подарили, кроватку, распашонки». Как и Надю Максима закалил интернат. Возможно, именно это их и подтолкнуло друг к другу при первой встрече. Познакомились они в Сафоново, в училище. Оба были сиротами, оба учились на штукатура-маляра, оба трудно привыкали к жизни вне интерната. По чистой случайности они пересеклись. Наде сразу же понравился шубутной, резвый Максим. Он пробегал по коридору и бросил беглый взгляд на маленькую, хрупкую, перепуганную девушку. Начались ухаживания, прогулки, цветы… ссоры. Из Надиной комнаты частенько слышались крики и звук бьющейся посуды. Но милые бранятся, только тешатся. На последнем курсе Надя забеременела первенцем, Сережей. На этом безоблачная жизнь молодой пары закончилась. Официально оформлять брак они не стали. Но ребенка решили оставить непременно, Максим так хотел. Жить уже тогда было негде. В обещанной койко-место в общежитии на Соколовского беременной девушке отказали. «Вахтер меня просто на порог не пустила, - рассказала Надя. – Сказала, что я с ребенком никому здесь не нужна. И никто даже не пошевелился, чтобы устроить мне нормальные условия». Чудесно нашедшимся выходом оказался дом-развалюха на Лавочкина, куда Максим привез беременную жену. Центрального отопления и водопровода там и в помине не было. Наде приходилось самостоятельно колоть дрова и таскать воду с колонки.

Родился Сережа. Двухмесячный малыш от постоянной сырости в доме тут же заболел. Надю в Вяземскую больницу забрала ее младшая сестра Олеся. Выходив сына, девушка вернулась в Смоленск. Растить внука молодой паре помогал отец Максима. Он же научил карапуза первому слову, правда, очень неожиданному, - «пердун». Второе слово, которое разучил вундеркинд, было «папа». «Мама» ребенок почему-то упорно говорить отказывался. Только в годик, в день рождения Нади (24 сентября) он произнес то, заветное слово. Папа с дедушкой продолжали баловать, как могли, Сережу. Покупали ему немудреные игрушки: машинки, киндер-сюрпризы. Но денег постоянно катастрофически не хватало. Надя не работала – вела домашнее хозяйство. За два года их огромным достижением стала оклейка обоев в двух комнатках. Хотели и в третьей, но не успели.        

 Я беременна?

Надя забеспокоилась, у нее была задержка – три месяца. Тест показал, что она беременна. Хотели сделать аборт, но не успели. Срок подходил уже к четырем месяцам. А на платный аборт денег, естественно, не нашлось. Деваться не куда. Решили рожать. Максим очень хотел девочку. Счастливый отец взял на себя всю нелегкую домашнюю работу: убирал, топил печку, стряпал на всю семью. Хотя, по словам Нади, получалось у него это не важно, но никто не хотел его расстраивать.

Однако проблемы следовали одна за одной. В женской консультации Надежду отказались поставить на учет. У нее не было медицинского полиса. «Я пыталась пойти в женскую консультацию, но со мной там даже разговаривать не стали, - вспоминает Надя. - У меня же медицинского полиса нет Паспорт и тот просрочен. Пыталась объяснить, что я сирота, что жилье должны скоро дать. Нет, говорят, а что нам». Потом полпотолка и часть стены в доме… рухнули. Это ЧП буквально спасло юную мать от родов в домашних условиях. 24 сентября девушку положили в Красный крест. Там ее впервые и обследовали. Преждевременные роды были вызваны обострением перитонита. Но родившийся мальчик к счастью оказался здоровым и крепким. Однако самой Наде эти роды дались нелегко. Ей делали кесарево сечение и оперировали перитонит. Через полторы, максимум две недели юную маму должны выписать из больницы. А выписывать некуда. Жилья нет. И перспективы четы Саветовых тоже не радужные.

 Святое семейство

Максим и Света привыкли жить без домашнего очага.

Надина мать уже умерла, отец хронический алкоголик. «Тринадцать лет его не видела и не горю желанием снова встретиться, - с нескрываемой обидой говорит Надя. - Как-то раз к нему с Максимом приехала, беременная первенцем. Радостная такая, дурочка. А он мне уже хорошо поддатый промямлил: «А это кто? Кто? Дочь моя?». Когда очухался, вроде даже растаял, доченькой назвал, а потом двадцать рублей на опохмел стал просить, жаловаться, что ноги больные. Конечно больные, от водки-то и отнялись. Работать не работает. Живет в какой-то хибаре на Таборной горе. Соседи его какими-то объедками подкармливают».

Из трех сестер Надя общается только с младшей – Олесей. С остальными как-то не сложилось отношения наладить. Старшая Оксана живет в Смоленске. Давно за мужем, дочь пятнадцатилетнюю растит, но общаться с сестрой напрочь отказывается. «Я свою жизнь сама устроила, так что не лезьте ко мне», - так Олеся расценила визит младшей сестры в ее устроенное жилище. Со средней сестрой Мариной всякие отношения были прерваны еще в интернате. «Сближаться с ними я бы не хотела, - честно призналась Надя. - Такое отношение со стороны родни, прямо скотское. Морду отворачивают. Знать тебя не хотят. А я и не буду навязываться. С детства не привыкла. Только брата очень бы хотелось отыскать. Правда, не знаю, как его зовут, где он. Даже не видела ни разу. Я о его существовании из своего личного дела узнала, которое в интернате завели».