Бывший сотрудник Смоленского управления КГБ умер в Польше в нищете

В польском городе Лодзь на 65 году жизни скончался бывший майор Смоленского УКГБ Олег Закирович Закиров. Прославился Закиров тем, что в конце 80-х годов провёл частное расследование репрессий советских властей против граждан польской национальности, а также расстрелов поляков в Катыни. Пользуясь служебным положением, искал документы в архиве Смоленского управления КГБ. Был убежден, что поляков расстреляли в 1940 году органы НКВД. Материалы своих расследований он передавал журналистам и польским дипломатам. После публикации на Западе выводов своих исследований, Закиров был уволен из КГБ в 1991 году. Некоторые источники утверждают, что из органов он был уволен "по причине вялотекущей шизофрении".

В 1998 году Закиров вместе с семьей уехал в Польшу. Был безработным, жил в нищете, периодически попрошайничал на улицах. В 2002 году получил польское гражданство и пенсию в 1500 злотых, а также Крест Ордена Возрождения Польши. Однако это никак не сказалось на его материальном положении. Умер 18 апреля в нищете. Похоронен на протестантском кладбище в городе Лодзь.

Из интервью Олега Закирова польскому журналисту Петру Зиховичу:

– Вы не получили никакой помощи от польских властей?

– Никакой. А раньше мне много обещали. Причём обещал не простой человек. Главный польский дипломат в России, который потом сделал в Польше головокружительную карьеру, был министром. Он лично заверял меня, что Польша позаботится о человеке, который изучал Катынь. Что я получу квартиру, военное звание, приличную работу. Но когда я приехал, никто и говорить со мной не хотел. Мне больно это говорить, но меня обманули.

Сначала я нелегально работал на стройке. Но эта работа скоро кончилась. Моя ситуация была трагической, у меня не было средств к существованию. Трудно об этом говорить, но я буду откровенен: я просил милостыню на Пётрковской. По вечерам я ходил на базары  и собирал испорченные овощи и фрукты, которые выбрасывали торговцы. Приносил их домой. Моя семья это ела. Президент Квасьневский под давлением журналистов дал мне орден. Сначала я отказывался принимать его, но, в конце концов, позволил уговорить себя. Ну что ж, сказал я, приколю его и, когда стану просить милостыню, может, мне больше денег дадут.