Об одном из самых известных смоленских художников выпустили альбом

В издательстве международного историко-литературного журнала «Странникъ» увидел свет монографический альбом народного художника России Вячеслава Самарина «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..».

Роскошное подарочное издание включает знаковые работы художника, определяющие его авторский стиль и метод, эскизы, наброски, этюды, рисунки и рабочие материалы, а также фотоснимки из семейного архива. «Картины Самарина - это книги о прошлом, настоящем и будущем. Их надо читать и перечитывать, раскрывать смыслы», - утверждает меценат, коллекционер и предприниматель Борис Николаевский - человек, благодаря которому стало возможным издание альбома всемирно известного смоленского художника.

Народный художник России Вячеслав Самарин совершил невозможное - синтезировал соцреализм, соответствующий лучшим традициям русской академической школы живописи, с импрессионистскими тенденциями и импровизацией модернистов. Он пошел еще дальше, наполнив полотна поэтической символикой и метафоричностью.

Вячеслав Федорович пишет маслом полифонические масштабные полотна, продолжая создавать сопричастные духу времени художественные манифесты. Пишет подолгу - по пять - шесть, а то и более лет. За годы, проведенные вместе со своими работами, сродняется с ними. Для него картины - живые существа, которым он с трепетом дарит жизнь и не теряет связи с покинувшими мастерскую шедеврами живописи. Картины - его продолжение, родная кровь, пролитая сочными мазками на холст! Детки у Вячеслава Федоровича получаются славные. Мудрые, вдумчивые, способные многое рассказать понимающему человеку. Самарин известен как мастер глубоко проблемных картин-раздумий и строит свои произведения на обострении образной метафоры. И порой откровения, рожденные природной натурой, человеческим естеством и поэтикой самаринской кисти, страшны. Они кричат о постигшей нас катастрофе и утрате духовности!

«1987 год. Перестройка. Выпускной курс разведфака академии Фрунзе. Журнал «Огонек» печатает репродукцию картины «Рядовой Мухин с войны не вернулся», - делится воспоминанием Борис Николаевский. - Взрыв стереотипов. Такой войны мы еще не видели. Солдат с простреленным сердцем, глядящий тебе в глаза, произвел сильное впечатление на всех моих однокашников.

Помню, что, как люди военные, мы по деталям картины просчитали, что Мухин попал на фронт сразу по мобилизации в июне 1941-го в пехоту, убит зимой этого же года во время атаки, скорее всего под Москвой. Шел в полный рост, пулям не кланялся.

Я не удивился, когда спустя годы узнал, что картина, написанная в 1981 году, снималась с выставок. Груз 200 Великой Оте-чественной лишний раз мог бы напомнить о бессмысленных потерях другой войны, Афганской.

Картина «Васильевна» из диптиха выставлялась без своего «Мухина»: сначала их разлучила война, а потом и чиновники от искусства».

Впервые обе картины появились на зональной выставке в Костроме в 1985 году. Они висели рядом, и тогда все почувствовали: что-то свое, что-то новое привнес художник в тему войны и мира.

«Это сейчас миллионы российских граждан всех возрастов выходят 9 Мая, в День Победы с портретами своих близких в составе «Бессмертного полка», - пишет смоленский искусствовед Владимир Аникеев. - А ведь Вячеслав Федорович, показавший своего «Мухина» на зональной выставке, едва ли не первый, кто представил погибшего солдата вечно живым!

Да и ныне немногие могут сообразить, что Васильевна, сидящая в одиночестве у печки в своей избе, - это одна из тысяч и тысяч советских вдов, составивших большую часть женского населения разоренной войной Смоленщины. Что за ее кажущейся безропотной покорностью судьбе кроется великое терпение - та неведомая врагу сила характера, которая помогла русским женщинам вынести неимоверные тяготы войны. В то время, когда художник работал над картиной, подобную «Васильевну» можно было увидеть едва ли не в каждой второй крестьянской избе. Пройдет еще немного времени, и останется на Смоленщине только одна «Васильевна». Та, которая на картине Вячеслава Самарина».

Эпическое полотно «Рядовой Мухин с войны не вернулся» - гимн солдатской доблести и самоотречения, воспевший женскую верность и проклинающий войну. Мухин стал поминальным плачем по уходящей в небытие деревне, без слов объяснив, ЧТО ранило ее насмерть. Не сберегли мы «страну березового ситца». Разбазарили халатно, глупо, по недомыслию

Потому и замираешь, украдкой утирая слезы, прочитав в неподвижных глазах Мухина укор:

«За что же я, братцы, сражался и сгинул? Что стало с любимой деревенькой моей?!..». Так и стоит он и будет вечно стоять с банкой парного молока в руке и простреленным навылет сердцем, незримо присутствуя в жизни любимой своей Васильевны, встретившей одинокую старость. Не занавеской разделены они - войной проклятущей,

безжалостной.

Страшная, сильная, пронзительная работа. А ведь Вячеслав Федорович, писавший ее шесть лет, с добрый десяток годов не мог ее показать! Взывающего к совести Мухина забраковали на академическом уровне, повесив ярлык: «мертвечина», не соответствует канонам социалистического реализма. Точка! Нельзя так о войне говорить и писать. Какая же это «мертвечина», если метафора рядового Мухина родилась из реалий жизни? Колесил Вячеслав Федорович по Смоленщине в поисках сюжетов и колоритной фактуры, забрался в заброшенную деревню, да и стал на постой в хатке, где еще теплилась жизнь. Радушные хозяева приветили гостя, и вот что поразило художника: что за Мишка такой, про которого все говорят, а он его ни разу не видел? Оказалось, ушел на войну да и сгинул.

А молодая жена осталась вековать солдаткой.

Самарина эта история взяла за душу. «Для нас война быльем поросла, а для них - будто вчера была...» - не раз говорил художник.

И не единожды повторял, что он и сам пережил собственную Родину

«Не в последнюю очередь воображение художника отыскало колорит полотна. Само звучание красок, которыми прикоснулся мастер к тому коренному, что стало первоосновой произведения - жизнь и смерть, - так отзывается о работе Вячеслава Федоровича советский писатель и драматург Савва Дангулов. - Вот эта серо-лиловая краска, которой художник одел солдата, не отступив от лица и глаз, не убоявшись, что утратит зрительный центр картины, наверное, отождествила смерть. В том, как солдат взглянул на нас из сумерек полуосвещенного жилища, есть уже что-то неземное. Смертельное пятно на груди не оставляет сомнений в роковом исходе, пятно густо-бордовое - кровь спеклась, у смерти - возраст. Но в картине есть и иная краска, вселяющая надежду, - краска взошедшего солнца, красно-зеленого платка, домовитого пламени и открытой печи, краска жизни».

Сложные по композиционному строю (широко применяется техника коллажа), и неожиданные по сюжетному решению диптихи и триптихи - излюбленная манера мастера.

С них пристально смотрит на нас самаринская необъятная, святая иконописная Родина. Это она тянется к тебе рукой, пытаясь укутать блудных своих сыновей в тепло материнской заботы, с неиссякаемой верой в Человека призывает омыть душу березовой слезой на родимом погосте.

Вот и «Рядовой Мухин с войны не вернулся» со своей «Васильевной. Утренний свет» существовали как диптих под названием «Эхо».

Спустя годы родилась центральная смысловая часть масштабной композиции с поклонным крестом, получившая название «Страна березового ситца». Она полна знаковых деталей, наталкивающих на раздумья. Здесь и белоснежный храм Покрова на Нерли, и лебедушки - символы нравственности, верности и чистоты русского народа, и портрет Сергея Есенина - любимого поэта Вячеслава Федоровича, и предметы старины И даже васнецовской «Аленушке» - «мостику», соединившему классическое и современное русское искусство, - место нашлось! В верхнее перекрестье поклонного православного креста Самарин поместил парчовый, украшенный жемчугом, старинный женский головной убор, привезенный им с Русского Севера. А под ним - фотография матери, Елены Дмитриевны Самариной, памяти которой художник посвятил картину.

«Все вместе - это образ нашей Родины, ее векового крестного пути», - подводит итог анализу работы Владимир Аникеев.

Над созданием образа Родины Самарин работал на протяжении более 28 лет, с 1981 по 2008-й.

«Работы Самарина, да и других известных смоленских и не только смоленских художников - вот те скрепы, которые так долго ищет государство, - утверждает Борис Николаевский. - И надо бы поддержать, да трудные времена: нет денег у правительства, молчит бизнес. Есть такая картина-предостережение у Вячеслава Федоровича - «Документальный портрет».

Не хочется тратиться на воспитание нравственности, духовности, исторической памяти? Тогда все может повториться!»

Самарин - человек непоседливый.

«...Его рано потянуло на Север, - пишет советский и российский живописец, лауреат Государственной премии СССР, академик АХ СССР (1978) Сергей Ткачев. - Он привязался к нему, полюбил по-настоящему. Такая искренняя привязанность ничего общего не имеет с конъюнктурными поездками. Мода на БАМ - едут на БАМ, мода на Север - едут на Север...

Самарин совсем не такой. Север он почувствовал, как никто другой. Поэтому так запомнились самаринские образы людей, которые, пренебрегая всякими бытовыми неурядицами, тяжелыми условиями, честно делали свое дело.

Созданные им образы отличает какая-то мужественная поэзия. Именно мужественная поэзия! В нем самом эта черта сидит крепко».

Серия работ, посвященных труженикам Поморья, - сокровенная тема в творчестве Вячеслава Федоровича. Самаринская сага о Крае земли и сегодня завораживает, приковывает взгляд. Физически, всей кожей ощущаешь обжигающее дыхание моря, слышишь вой студеного якутского ветра и стоны заснеженной тайги. Звенящая, льдистая синева Русского Севера потрясает! А уж как хороши центральные персонажи полотен Самарина - сильные духом охотники-промысловики, способные с одного выстрела завалить медведя! Грубоватые просоленные рыбаки, коренные жители этих мест, дубленые промозглыми ветрами!

«Народ не приемлет лжи, чувствует ее малейшее проявление, - убежден Сергей Ткачев. - А полную, бескопромиссную правду в искусстве можно сказать только языком высокого реализма. Ибо реализм - это не только форма выражения, это мировоззрение художника».

Каждое его полотно - откровение, воспевшее простой и незамысловатый человеческий быт гордых трудом людей, живущих в охотничьих сторожках. Отогревающих загрубелые, словно крепкие корни деревьев, руки у печки-буржуйки под уютный треск смолистых поленьев. Не картины - симфонии, что слагаются из дурашливой собачьей возни у костра, заливистой брехни лайки, учуявшей зверя в чаще, воркотни радиоприемника в ночной тиши зимнего леса и веселой мозаики лоскутного одеяла.

Вячеслав Федорович описывает романтику прожитых на Русском Севере лет, опираясь на собственный опыт. Какую самаринскую работу из поморского, промыслового да охотничьего цикла ни возьми - это и есть частица биографии художника, который знает, что говорит. Сам в юности замерзал в тайге и ходил на медведя. Оттуда и страстная, искренняя любовь к лайкам, пронесенная сквозь годы.

На «семейном» полотне «Мои» (1975) на века запечатлены любимые охотничьи собачки художника, колоритные образы лаек - неотъемлемые персонажи триптиха «Промысел» (1979) и диптиха «Не пройдет и полгода...» (1979). Работа «Мой крест» (1988) - своего рода итог суровой, но такой свободной северной жизни живописца и охотника.

«Однажды произошел случай, который раскрыл мне еще какую-то глубинную грань Вячеслава Федоровича, - вспоминает Сергей Ткачев. - Готовится его персональная выставка. Ждем его.

И вдруг говорят, что художник выставку откладывает. В чем же причина? Оказывается, потерялась его любимая собака, его друг... Потом, слава богу, собака нашлась, и выставка состоялась. Но я уже совсем по-другому воспринимал его произведения на этой выставке. Я понял: все, что сделано художником, все, что экспонировалось здесь, - все идет от сердца, прочувствовано, пережито так же искренне, душевно, как в эпизоде с собакой...»

СКАЗАНО

Владимир Аникеев:

«Картины Самарина непостижимым образом останавливают и завораживают людей независимо от возраста, заставляют вглядеться, погрузиться в раздумье. Потому что они не только о прошлом, но и о настоящем и будущем, в них живет та правда, без которой великая нация существовать не может. Подчас горькая и тяжелая, но великая правда эта существовать будет вечно. Вместе с ней будут вечно жить картины художника».

Пожалуй, лучше не скажешь!