Отец Николай: «Никогда не думал, что стану сельским священником»
Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (каналы «ОТР» и «Регион67») стал настоятель храма в честь Тихвинской иконы Божьей Матери в селе Новоспасское протоиерей Николай (Привалов). Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Я Вас приветствую в программе «Диалоги». Когда беседую со священнослужителем, первым делом спрашиваю: как мне лучше обращаться? К протоиереям, я прочитал, официально обращаются «Ваше Высокопреподобие». Или, может быть, «отец Николай»?
– Да. Лучше вот так. Так мне привычней. Подеревенски.
– Отец Николай, мы встречались с Вами в этой программе почти 19 лет назад, в октябре 2001 года. Вы тогда были настоятелем церкви в селе Новоспасское. Эту же должность занимаете и сейчас. Я начну, может быть, с жёсткого вопроса. В церковных кругах тоже ведь есть такое понятие – карьера. Дьякон, потом протоиерей, епископ, митрополит, патриарх. Никогда не было цели сделать карьеру как священнослужителю?
– Господи благослови… После протоиерея митрополитом никак не станешь, потому что это же епископское звание, такие должности даются только монашествующим. А я из белого духовенства, то есть если уже так по званию, по церковному, это как подполковник. Если шапку ещё дадут цветную за 30 лет безупречной службы, то митрофорный протоиерей. И всё.
– Ах вот как?
– Да. А у монахов – иеродьякон, иеромонах, архимандрит, игумен и уже дальше епископ, архиепископ и митрополит, ну и Святейший, конечно.
– То есть здесь уже хотел бы отец Николай или не хотел, но так как он белое монашество представляет, то уже не может выше…
– Нет, теоретически возможно. Вот у нас служил архиепископ Пантелеймон, известный Вам. Он был женат, у него матушка умерла, Царство небесное, и он второй раз не женился, принял монашество, стал игуменом в Московской области, и в дальнейшем его посвятили в сан епископа, назначили на Смоленскую кафедру. У него 11 внуков, сейчас, наверное, уже больше. Это редко бывает, чтобы у монаха были и дети, и внуки. То есть теоретически и мне возможно. Если мы, вырастив детей, с матушкой уйдем в разные монастыри, она – в женский, я – в мужской.
– Но это не Ваш путь? Вам хорошо и в белом монашестве?
– Не знаю я ещё… Не зарекаюсь (смеется). Но на это нужно благословение старшего духовного начальства.
– Я думаю, что отец Николай ещё долго будет нужен Новоспасскому храму в честь Тихвинской иконы Божьей Матери, так что не торопитесь. Я напомню телезрителям вехи Вашей биографии. Родились Вы в Хабаровске, детские годы прошли на Украине под Киевом, затем окончили институт, получили специальность геодезиста. Затем – Советская армия. И наконец, 1988 год. Вы уже снова гражданский человек и попадаете в Новоспасское на экскурсию, впечатляетесь этим местом, устраиваетесь на работу в музей. Вот как Вы в 2001 году в «Диалогах» вспоминали, каким перед Вами предстало Новоспасское:
«Вырос я на Украине. Работал в Госстрое в Молдавии и попал в село российское, исконно русское, тем более – усадьба композитора, такой потенциал, старинный дом восстановлен, парк. И люди живут в закопчённых избах, навозные кучи выше крыши. Мне даже стыдно стало, что я, Николай Привалов, русский человек, видел другую жизнь. На Украине и в Молдавии даже механизаторы, работники совхозов, колхозов жили намного лучше, в других совершенно условиях, и уровень жизни лучше, и дороги получше».
Что Новоспасское сегодня представляет?
– Как населённый пункт оно умерло практически. Осталось 13 человек, из них 5 ходячих, 23 в церковь ходят. Для поддержания жизни музея возят на микроавтобусе работников из Ельни и приезжают из других сел. Всего в штате 20 человек. Благодаря музеюусадьбе ещё както жизнь в Новоспасском теплится. Ну и дачники на лето приезжают, какието дома скупают. А сельскохозяйственная деятельность практически прекратилась. У нас при церкви существует подсобное крестьянскофермерское хозяйство, ещё както пытаемся свой участок земли привести в порядок. Несколько людей приезжали из Десногорска, Рославля, Смоленска, даже из Москвы, пытались чтото возродить. И технику привозили. Но техника без грамотных людей мертва. И ещё у нас такая проблема сложная: на десяток жителей проживают четыре уголовникарецидивиста. Они живут без документов, без регистрации, по несколько раз уже отсидевшие за кражи. Они оседают в этих деревнях и потихоньку грабят тех людей, которые начинают возрождать дома, покупают дачи, пытаются здесь обосноваться. Вот такой пример. Знакомый купил дом пустующий у сотрудницы музея, она уехала в Ельню жить. Он покупает дом. Такой достаточно крепкий деревенский дом на берегу реки, баня. Звонит брату: приезжай в баню на Пасху, я дом купил. Приезжает за неделю проверить этот дом. А он разграблен. Всё, что можно было вынести металлическое – печь в бане, печь на кухне, печь в горнице, – на 50 тысяч уволокли. Все видели, как эти рецидивисты таскали всё. Он погоревал: я их накажу, я их утоплю, убью… В итоге он побоялся даже написать заявление в полицию. Вопервых, они не будут искать, они не принимают никаких мер. А вовторых, он даже боится, что будет ещё хуже. И люди, старушки, закрываются и не выходят никуда. Получается, что мы сами себе предоставлены на выживание. У нас за последние полгода несколько раз грабили церковь, церковную столовую, церковную лавку. Это серийные кражи. Вызываем полицию – бесполезно! Я уже не говорю про кражи на своем хозяйстве. Сколько мы пострадали лично с семьёй – я уже не пишу, не заявляю, понимаю, что нет смысла. Но как настоятель я обязан общественное сохранить, церковь – это же общественное. По крупице собираешь, восстанавливаешь и храм, где Глинку крестили, и эту столовую церковную, куда люди жертвуют, мы же не получаем ничего из бюджетных средств. Наш земляк известный, почётный житель Ельни, генералмайор внешней разведки Иван Громаков пожертвовал церкви привезённые из США приборы, фритюрницы. Всё украли! Уволокли всю нержавеющую посуду, кофемашину разбомбили, холодильники. И тут уже приходится заявлять. Приехала полиция, посмотрела, в итоге отписку написали. У полиции одни отписки. Или ради премии, или поощрения, чтобы не показывать криминальную ситуацию, какая действительно сложилась у нас в Новоспасском. Вот такая, к сожалению, сейчас ситуация в культурном центре Смоленской области.
– Отец Николай, я обязательно доведу эту информацию до руководства областного управления внутренних дел, тем более что я всётаки член Общественного совета при УМВД, это раз. Вовторых, Новоспасское для меня вообще особое место, потому что в далёком 1976 году я в качестве бойца стройотряда восстанавливал тогда ещё только фундамент для музея Глинки. Всё это печально слышать, потому что тогда, в нашей программе 19 лет назад, Вы более оптимистично смотрели на ситуацию, на будущее Новоспасского, на будущее деревни:
«Просто не может быть никаких разговоров о том, чтобы вернуться в эти злачные города, тем более – в Москву. Люди будут бежать, ещё 5–10 лет, и люди сознательно будут убегать из больших городов. Начнут все системы, эти трубы ржавые лопаться, дома панельные, неизвестно как там внутренние сварные швы сделаны. Это будет. Это придёт. У меня такое ощущение. И уже подвижки есть, нужно просто поддержать морально человека, не надо говорить, что в селе остались неудачники. Я помню, у нас в школе учительница говорила: «Если будете плохо учиться, пойдёте в совхоз работать». Мы просто формируем такого человека, который уже запрограммирован со школьной скамьи, что если ты остаёшься в селе, значит, ты неудачник, значит, ты ненормальный. Фермер в Соединённых Штатах – он вне критики. Пусть он даже пьяный возле своей фермы, извините за выражение, валяется, критиковать его нельзя. Он кормилец страны».
Прогноз не сбылся?
– Он сбывается. У нас в Новоспасском уже восстановлены шесть домов. Это, конечно, больше москвичи – для временного проживания, дачного, но дома с инфраструктурой. А для того чтобы люди местные работали и жили… Почему они убегают из Новоспасского и других сел Смоленщины? Потому что нет у них миллионов, чтобы вязать дом инженерными сетями – водопроводом, канализацией, отоплением, тем более что нам не светит газификация. Никто не потянет в эти пустующие деревни трубу, да и не нужно в связи с подорожанием. Есть уникальные технологии на дровяных котлах, на электрических, у нас атомная станция – к сожалению, тоже недоступные нам услуги.
– Всётаки дачники приезжают?
– Да. И даже строят красивые дорогие дома.
– Есть надежда, что они могут, в конце концов, и остаться?
– Из десяти дветри семьи круглогодично живут. Они свои квартиры в Москве за большие деньги сдают, а сами на эти средства плюс пенсию живут. Так можно. Плюс огород, всё своё, чистое… Но сельскому человеку, не имея такого подспорья, трудно подняться. Я даже по себе сужу. Вы говорите, 19 лет назад был энтузиазм – и строили, и храм восстанавливали. В Новоспасском, да и в Ельнинском районе сейчас никто не строит в деревне, только я строю. Но приходится восстанавливать церковь и ремонтировать, красить и белить иногда самому или с детьми, потому что столкнулся с такой ситуацией скорбной, всем жителям России она знакома. Я всётаки окончил один из лучших строительных вузов СССР и, не побоюсь сказать, мира. Сегодня некому доверить строительство грамотно провести. Ни доску нормально прибить, ни сруб сделать. Сейчас срубы бензопилами делают, не рубят. Нет специалистов. И поэтому думаешь, лучше сам, потихоньку, чем деньги потратишь, материал переведёшь, а потом и не переделаешь.
– Я прихожу к выводу, что хорошо бы каждому священнослужителю сначала какуюнибудь строительную специальность получить, как отец Николай. Тогда уже не обманут, действительно.
– Молодец, Сергей Витальевич. Правильно! Не то, что институт, а курсы хотя бы должны быть. И в Москве, в Академии духовной, кстати, есть курсы реставрации древней архитектуры.
– Я опять же скажу нашим телезрителям, что ведь именно Вы стояли у истоков реставрации и вообще возвращения к жизни этой церкви, потому что когда я там работал как боец стройотряда, там был какойто склад. А Вы, вопервых, в конце 80х начали работу по созданию православной общины в Новоспасском, и потом уже в 1992 году митрополит Кирилл Вас благословил, назначил настоятелем. Но я так понимаю, что общины как таковой в Новоспасском сейчас уже нет?
– Есть приход у нас. Местные люди есть, которые приходят достаточно регулярно на все основные праздники. И не только из нашего Новоспасского, а из окрестных деревень, из Ельни, Десногорска, Рославля, смоляне приезжают венчаться, креститься. У нас на Пасху, на Рождество не зайдёшь в церковь.
То есть люди понимают, что такое старинный храм.
– Прекрасно!
– А на Крещение так три дня идут купаться, за водой очереди стоят по два часа. Святой источник, у нас уникальная по своему составу вода. Сложновато добраться, бензин, время. Опять же удобств, к сожалению, никаких – ни в самом Новоспасском, ни в усадьбе нет нормальных условий, ни туалетов, ничего…
– Колоколато живы?
– Слава тебе, Господи. Что касается колоколов, то лет 5–7 назад приезжал к нам сотрудник НИИ звука из СанктПетербурга. Они изучают теорию звука, в том числе звук старинных колоколов. Он приехал в Смоленскую епархию, ездил по всем церквям, где были старинные колокола или известные. Приезжает к нам. Забрался на колокольню. У него два дипломата, открывает их. Там звукозаписывающая аппаратура, приборы, микрофоны сложнейшие. На подвесках устанавливает всё это на колокольне и просит звонить. Мы звоним в колокола. Он записал, посмотрел на своих приборах амплитуду, звучание и т. д. «Как, – спрашиваю, – наши колокола? У нас не старинные, новые. Но, как мне сказал один московский профессор, они на порядок выше всех в мире и в России». «Да, батюшка, правильно Вам сказали. Я объездил всю Смоленскую епархию, ваши колокола лучше всех, чище всех звенят, и даже старинные, если попадались, хуже звенят». Обрадовался я, слава Богу.
– А кто звонит сейчас?
– Дети мои звонили, пока не уехали. Сейчас младший сын ушёл в армию. А теперь я или прихожане двое по очереди приезжают из Ельни. Они умеют и звонят. Вот ещё о звоне такой интересный факт. За время безбожия и разрушения этой усадьбы стали болеть дубы, старинные дубы, которые были ещё при Глинке, им по 300–400 лет, заболели они какойто голландской болезнью, плесенью или грибком. Лечили их и химией какойто, очень много убрали сгнивших изнутри дубов. Но дело в том, что когда начали звонить в колокола, эта болезнь ушла. Дубы перестали болеть. Так известно, что в старину при эпидемиях моровых на Руси звонили в колокола, а учёные, врачи, даже атеисты, доказывают, что колокольный звон убивает вирус гриппа.
– Так вот оно средство от коронавируса!
– Самое надёжное. Плюс святая вода вымывает все остатки. Колокольный звон убивает на корню, святая вода вымывает, а кагор сил прибавляет (смеется).
– Отец Николай, коронавирус – это что? Наказание Божье?
– А что ж, если не наказание? За всё, что мы творим – это наказание. За все грехи. Мы же отошли от веры. Жили же люди, вот население Ельнинского уезда было 120 тысяч человек. Сейчас и 15 тысяч нет, если посчитать по головам, а не по спискам избирателей. Монголотатары пришли – держались, Наполеон пришёл – держались, за землю бились. А потом сами истребили тех, кто умеет работать, и всё. Смотрите, как Германия быстро восстановилась, да и все остальные страны после войны, потому что не были убиты, сосланы насильственно, ограблены хозяева земли, заводчики и другие. Вот и всё. А у нас кто пришел к власти? Как у одного украинского поэта: «На майдане, коло церкви революция идэ. – Хай чабан! – уси гукнули, – за атамана будэ…» Вот «чабаны» пришли к власти, и дети, и внуки поварские… И что они с церковью сделали, со священниками? Страшно сказать. Когда человек перестаёт регулярно ходить в храм, перестаёт исповедоваться, признавать свой грех, причащаться, он начинает духовно болеть.
– Давайте о наших временах. Вот патриарх Кирилл говорит: «Уровень жизни священника должен соответствовать уровню жизни среднего прихожанина в храме, потому что священник питается от храма, от алтаря, других источников существования у него нет». Вы на что существуете, отец Николай?
– Наш святейший, а тогда митрополит Кирилл в начале 90х годов сказал: «Приходские священники, возрождайте свои приходские хозяйства». Когда в те давние времена майор Глинка Николай Алексеевич попросил у Священного синода разрешение на строительство храма, то было сказано – строй. Но 20 гектаров земли выдели духовенству. И вот я начал просить у местных властей: верните, пожалуйста. – Нет, там у нас машинный двор. – Дайте в другом месте. Дали землю каменистую, самую необрабатываемую в совхозе. Ну что ж, я погоревал. Урожай уже будет не тот. Трудно. И кредит надо было брать, чтобы сельхозтехнику купить. А ещё грозят: а, поп, ты будешь строиться? Мы тебя там спалим. Откровенно. Пришлось брать кредит, чтобы из кирпича дом построить. И потом пять лет отдавал. И сейчас живу с этого.
– С этого участка?
– Да. С этого участка. У меня три трактора, сельхозмашины, и овцы, и козы, и куры, и гуси, и пасека, и коровы, и телята. И всё это мы своим семейством держим, ну и привлекаем для уборки других бывших колхозников. Но их всё меньше и меньше. Поэтому хозяйство сокращается. Но, слава Богу, както живем…
– Церковныето праздники дают же доход?
– Церковные праздники, Пасха, Рождество – всё идёт в основном на уплату долгов за церковь. Потому что я в церковную лавку беру для службы и просфоры, и крестики, и свечи, и кагор. Я всё время должен. И сейчас должен за электроэнергию. Раньше было шесть печей при Глинке, и был истопник, дьячок ходил. Сейчас я или нанимаю дрова рубить, или сам рублю. Две печки восстановил, не справляются они. Такой храм большой. Ставлю масляные радиаторы. С электричеством проблемы. То не тот тариф подключили, городской, то ещё чтото. Жалуюсь. Ну а монтёры, они разные люди, есть – за церковь, другие – воинствующие, смотрят жёлтую прессу, где попов клеймят, и говорят: на мерседесах ездят…
– Ну так ездят же!
– Так кто ездит? Тот, у кого прихожанин Владимир Путин. А у меня баба Маня. Если бы у меня был такой прихожанин, как Дмитрий Медведев, который построил в Воронежской области храм, содержит его! Ну несравнимо, конечно. Я в Германии был несколько раз, в Греции. Там же старинные храмы все содержатся за счёт государства, потому что священник – он как старший, смотрит, ему зарплата идет, епископу в Греции – служебный автомобиль с номером личным за счёт государства, потому что он содержит национальное богатство. У нас наоборот, такие препятствия чинят. Конечно, я сразу отдаю все долги за зиму, которые накопились, потому что, слава Богу, люди заходят, поминают Михаила Ивановича, много людей. Потом – Пасха и Рождество, ещё Крещение.
– Вот другието священники и скажут – хорошо отцу Николаю, онто в Новоспасском, а не гденибудь там, в Лаптево. Здесь и музей, и туристы.
– Да. И такие разговоры есть. И у нас в епархии, между священниками. Но кто хочет попробовать моего хлеба… Пожалуйста. И была даже такая ревность: отец Николай не слушается, не ездит на какието церковные собрания… Да мне некогда ездить… А митрополит Кирилл им както сказал: «Отцы, если кто завидует отцу Николаю, давайте я сейчас любого туда поставлю. Не трогайте его. Он там живёт. Идите и вы, живите в деревне».
У нас все сохранившиеся старинные храмы связаны с какимито именами – Уварово, Чижево. Храм Потемкина превратили в конюшню. Деревня Рай – там стариннейший храм. Возле каждого храма можно строить музей. Смоленщина же – это уникальнейший регион.
– Абсолютно правильно Вы сказали – всё зависит от человека. И я хочу сказать, что, конечно, Новоспасскому с Вами просто повезло. Приехав на экскурсию, можно сказать, случайно, Вы всётаки здесь остались и восстановили эту церковь и держите этот населённый пункт в своих руках божественных.
Я хочу спросить вот о чём. Когда мы 19 лет назад встречались, дочь была в 8м классе, сыну старшему было 10 лет и младшему Серёже (запомнил, потому что тёзка) – 10 месяцев. Давайте немножко о семье. Начнём с матушки.
– Матушка занимается своим хозяйством.
– Кстати говоря, капитан медицинской службы, петербурженка.
– А что? Живёт в старинном месте. Когдато гнобила меня сильно: завёз меня сюда, в этот лес, света белого не вижу. И подружки приезжают и начинают: что ты тут живёшь, несчастная, в театры не ходишь, в рестораны, в кино. А вы, говорю, ходите? Когда последний раз вы были в театре? Какую вы оперу слушали? Они в городе живут. Так ты, как бешеная, бежишь с работы, сломя голову, в троллейбусе едешь, чтобы купить это крашеное молоко, а моя идёт к козе, 15 минут – и несет домой литр уникальнейшего продукта, или играючи в грядках сажает цветочки, редиску. Человек живёт в лесу, на берегу реки, и всё нормально.
– Рядом с музеем таким.
– Вот именно. Сейчас, слава Богу, люди, которые добились чегото в жизни, могут построить любой дом в любом месте России. Это разрешено. Но чтобы выросли такие дубы, как в Новоспасском, нужно 300 или 400 лет ждать минимум. Это же такое место! Старинный храм с уникальным звоном, с уникальной акустикой…
– С уникальным священником.
– Это Вы сказали. Но правда, Божий промысел какойто есть. Я вот иногда думаю, почему мне Господь дал такое образование и голос командный, я же иногда ругаюсь, да. И потом думаю: если бы я этого не знал, не умел, сделали бы церковь абы как. Потом было бы стыдно. Вот как на Поповке храм построили, потом залепливали плитками, потому что осыпается весь внутри. Или расписал бы нашу церковь какойнибудь кузнец Вакула какимито акриловыми красками… То есть, наверное, есть какойто промысел Божий. Я никогда не думал, что я, офицер Советской армии, стану сельским священником. Но вот стал.
– Так, хорошо. Теперь о детях.
– По возрасту. Начнём с дочери. Дочь находится на карантине, в ЭрРияде сейчас сидит. В пустыне, посреди Аравийского полуострова.
– В Саудовской Аравии?
– Да, приехала на конференцию вместе со своим отделом. Она работает при Академии наук, там какаято венчурная фирма. Приехали на конференцию, и вдруг эта эпидемия. И вот они сейчас сидят там.
– Так она кто по профессии?
– У неё несколько профессий. Она закончила сначала духовное училище, регентом здесь отрабатывала в Смоленске, потом закончила филиал университета сервиса и туризма, кстати, по Новоспасскому диплом красный защитила, а потом уехала. Я говорю: «Давай, дело есть, вози туристов». – «Папа, надо же деньги сюда вложить». Да, можно открыть турфирму, но нужны вложения. Поступила в Высшую школу экономики. Она знает в совершенстве английский, немецкий языки, сейчас арабский изучает. Зарабатывает стартовый капитал – опять же для развития Новоспасского.
– Прекрасно.
– Цель такая. Не с пустыми карманами сюда вернуться.
– Как её зовут?
– Елена Николаевна.
– Так. Разобрались. Сыновья?
– Старший сын, Иван. Окончил семинарию, работал здесь начальником молодёжного отдела в епархии. Призвали в армию. Честно отслужил свой год. За 100 дней до увольнения было присвоено звание ефрейтора. Поступил в Академию богословия в Москве. Сейчас учится на магистра богословия. И работает.
– Пошёл по стопам.
– Я говорю: «Ваня, может, заочно? Всё ж таки у меня нет денег учить тебя в Москве». А он с Божьей помощью поступил. Оказывается, служба в армии – это 10 баллов, когда поступаешь на бюджет, и за значок ГТО 10 баллов добавляется. Он в армии отслужил, прекрасная характеристика. И поступил. А так как имел опыт работы в епархии, приняли его на работу. Он управляет целым комплексом зданий, недалеко от Лубянки. Слава Богу, устроился. Он говорит: пап, заочно можно учиться в Москве, но женитьсято заочно нельзя, а у нас из невест баба Дуня да баба Катя. И вот он уехал, и учится, и, дай Бог, женится. Ну а младший, Ваш тёзка, окончил православную гимназию, до армии овладел несколькими профессиями, и права водительские есть, и удостоверение тракториста, и стрелка, оружие имеет своё личное. И сейчас служит в армии. Уже был на учениях на стрельбище, там проявил себя с хорошей стороны, их, кстати, снимал даже канал «Звезда». Он заряжающим был на «Граде», на установке. И выполнил хорошо свою задачу, присвоили звание ефрейтора. А сейчас уже младший сержант. Год уже почти отслужил. То есть вот так, слава Богу.
– Счастливый Вы отец.
– Отец – да, но надо и внуков дождаться ещё.
– Отец Николай, я хочу Вас поблагодарить. Дай Бог Вам здоровья, дай Бог Новоспасскому процветания и дай Бог, чтобы у Вас всегда были прихожане и всегда были туристы. Потому что на таких, как Вы, подвижниках всё и держится. Поэтому ещё раз говорю: дай Вам Бог крепкого здоровья на долгие годы.
P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».
244