Святослав Масютин: «Я так воспитан: делиться надо!»

Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (телеканалы «ОТР» и «Регион­67») стал заслуженный экономист Российской Федерации, доктор экономических наук, профессор Святослав Масютин. Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.

– Здравствуйте, Святослав Анатольевич.

– Здравствуйте, Сергей Витальевич.

– Я Вас приветствую в программе «Диалоги», очень рад нашей встрече, потому что имя Ваше на слуху, дела Ваши на слуху и вообще Вы такая уже легендарная личность, во всяком случае, на Смоленщине. Я представил Вас телезрителям, но если бы я стал перечислять все Ваши титулы, звания, должности, это заняло бы очень много времени. Но, Святослав Анатольевич, я­то Вас узнал, когда Вы были директором Сафоновского электромашиностроительного завода. 21 год Вы отдали этому предприятию, из них 13 лет работали директором. Я сейчас скажу вещь, которая удивит многих молодых телезрителей: директором Вы были избраны трудовым коллективом завода. Это было в 1989 году. Объясню телезрителям, что с приходом Горбачева, с началом перестройки появилось такое новшество. На пост директора Вы один претендовали?

– Нет, одному нельзя. Выборность же в том и заключается, что должна быть конкуренция. Мой коллега, я фамилию не буду называть здесь, выступил моим конкурентом. Всё как положено. У него была своя тактика, своя стратегия, своя группа поддержки. Поэтому выборы честные были, интересные.

– Вы победили с огромным преимуществом.

– Доминирующее преимущество было, да.

– И теперь нужно было доказывать свою состоятельность в качестве директора, а здесь наступают те самые 90­е годы, которые сейчас по­разному оцениваются. Я в своих программах часто этой темы касаюсь, потому что если говорить о нашей профессии, то это были прекрасные годы, самая свободная пресса была при Горбачеве и особенно при Ельцине. Какими 90­е годы были для директора завода Святослава Масютина?

– Сергей Витальевич, я могу одним очень ярким примером сразу дать понять, какими 90­е годы были для руководителя. Самое трудное для меня было в те моменты – найти деньги. Денег не было в стране, коэффициент монетизации ничтожно мал был. Так вот, помимо того, что не было денег и нечем  было платить зарплату, были проблемы и другого рода. Допустим – нет мыла, хозяйственного мыла. В первый же мой директорский рабочий день пришел ко мне работяга, молодой парень с грязными масляными руками. На столе у меня чистый лист бумаги лежал. Он на него хлоп ладонью и говорит: «Так, шеф, вот с такими руками я иду домой, что хочешь делай, но я должен отсюда уйти чистый». И что мне было делать? Я начал это мыло искать. И в конце концов мы сварили бочку мыла на Вяземском кожевенном заводе. Надо отдать должное профкому, он честно поделил по цехам, разрезали на 11 ровных частей 200 литров, и на неделю я закрыл вопрос. Потом поехал поздравлять с юбилеем легендарный завод «Динамо» в Москве. И после того как я поздравил, подошел ко мне его директор Фельдман и говорит: «Сынок, ты так хорошо сказал, что тебе нужно для полного счастья?» Я говорю: «Мыла мне нужно хозяйственного». Он подозвал своего заместителя по общим вопросам, говорит: «Чтобы он уехал с багажником, загруженным мылом». И я привез целый багажник мыла. Вот смех смехом, а как иначе? Ведь это же работяги, они же в тебя поверили, избрали, и надо решать нестандартные вопросы.

– Святослав Анатольевич, Вам же скажут внимательные телезрители: значит продукция этого завода на самом деле была не нужна, ее не покупали, поэтому и не было денег.

– Нет, продукция была нужна во все времена существования завода. Ниша, которую мы занимаем, предполагает большое количество потребителей. Вот сейчас мы входим в концерн, который выпускает, начиная от двигателя, который вмещается на ладони и весит четыре килограмма, и кончая двигателем весом 320 тонн – это судовые двигатели для ледокола «Арктика», они приблизительно с эту комнату, – это всё мы, и одна треть всех двигателей, изготовленных в стране, – это наши. И так было всё время. Спрос и тогда был, но не было оплаченного спроса, а в долг работать, Вы знаете, долго нельзя. А так как нет в обращении денег ни в каком виде, то в этом случае его величество бартер выходит на сцену. И тоже очень много интересного было – на что только мы не меняли свою продукцию, что нам не предлагали. Вот пригнали нам два вагона шампанских вин, потому что взять больше нечего было, и «Птичьего молока» вдобавок вагон пришел. А мы же всё согласовываем с коллективом, я же не могу навязать это шампанское. Так вот рабочие мои согласились – ну давайте шампанское. Птицефабрика наша свои продукты привозила. Тогда же обмен шел, что­то на одном заводе, что­то на другом. Очень интересные времена были.

– В том­то и дело, Святослав Анатольевич, времена противоречивые, конечно, но, согласитесь, это такая школа была! Да, многие судьбы ломались, но в то же время миллионы сумели открыть свое дело, заработать первые деньги, поэтому я всегда говорю о том, что 90­е годы нельзя одной краской…

– Согласен с Вами. Тот, кто обладал способностью найти свою нишу на рынке, тот многого добился, но большинство было в подавленном состоянии, и этот переход был очень тяжелым, болезненным.

– В этом году мы отметили 90­летие Михаила Сергеевича Горбачева. Ваше к нему личное отношение?

– Лично я ему благодарен, и мой коллектив благодарен. Я попал в число семи директоров, которые были приглашены на встречу к Михаилу Сергеевичу Горбачеву, и он лично с каждым побеседовал. Нас предупредили, что в любом случае, если будете что­то просить, не свыше одного миллиона просьба должна быть. Это цены 90­х годов, это большие деньги тогда были. Я достаю материалы, говорю: «Михаил Сергеевич, у нас вокруг завода бараки сплошные, невзрачный вид, да и жить людям тяжело в бараках». – «А что ты просишь?» – «Деньги на снос бараков». – «Хорошо, снесли, надо же и построить?» – «Да, и дом построить на этом месте». Мы получили финансирование на 80­квартирный дом, и область получила свои деньги, потому что отдельной строкой заводу нельзя было дать, дали 4,7 миллиона рублей на область, из них 0,7 – мои. Столько стоил дом, который мы согласовали. Дом так и называют все – дом Михаила Сергеевича Горбачева. Московский домостроительный комбинат строил – вторая тонкость, это, может быть, один из немногих домов, которые москвичи нам построили.

– За дом, конечно, ему спасибо. А если отрешиться от этого факта? В целом?

– Конечно, неоднозначное к нему отношение. Развал Советского Союза… Вот деловитость я почувствовал, когда общался с ним. И потом, ведь он говорил без бумаги, а мы давно отвыкли такое видеть. Это сразу вызывало уважение. Но и ошибок было немало, трагических ошибок.

– Я хочу вернуться к Вашей биографии. Вы родились в Сафоново в 1948 году. Не знаю, кто была Ваша мать, знаю, что отец был очень творческий человек. Он занимался музыкой, спортом. Семья, как говорили раньше, интеллигентная, и тем более непонятно, почему вас отправили в техникум, да еще на специальность электрика, по мне – так вам светил если не МГУ, то Смоленский энергетический институт.

– Всё банально просто. Папа у меня рабочий, электрик по образованию, а музыка и спорт – это хобби. Мама окончила Московский политехнический техникум и по направлению в 1947 году приехала в Сафоново, познакомилась с папой, через год я появился. Почему техникум? Потому что первым учебным заведением у нас в городе был Сафоновский политехнический техникум. Это настолько интересно было, что мы всем классом пошли поступать в этот техникум. Все! Половина поступили, половина не поступили. Обучение в техникуме было пятигодичное. И последний курс я целый год отработал за станком в качестве токаря в ночную смену, потому что вечером мы учились, а днем станки были заняты. Я благодарен этому техникуму. Потом, уже учась в институте по этому профилю, мне было очень легко учиться, потому что это было настоящее образование, настоящее в полном смысле слова.

– Так вот, если об образовании. Один из последних опросов родителей старшеклассников: желающих направить своих детей в вузы – 43%, это в два раза меньше, чем десять лет назад. В то же время каждый пятый взрослый сообщил, что его ребенок будет поступать в колледж. Я разговаривал в этой программе с предпринимателями, все они, как один, заявляют, что высшее образование не является непременным условием для приема на работу в их фирмы. Получается, что популярность высшего образования как бы тает на глазах. Вы с этим согласны? И если согласны, то почему такая тенденция?

– Во­первых, количество лиц, желающих дать детям высшее образование, не так уж и мало. 43% – это достаточно высокий процент. Во­вторых, сейчас образование – СПО, то есть среднее профессиональное образование, достаточно шагнуло вперед, это уже очень интересное образование. Я Вам скажу, что бакалавриат в вузе совсем не далеко ушел от образования, которое дает СПО. В области машиностроения, допустим, где мы этих недоученных инженеров и технологов доучиваем сами. Я думаю, что за СПО большое будущее, хотя статус высшего образования никто не отменял. Кстати, Вы знаете о том, что сейчас полноценное высшее образование – это три ступени образования – бакалавриат, магистратура, а третья ступень – аспирантура, и только в этом случае вы можете считать, что у вас полноценное высшее образование?

– Кстати, у меня тоже есть цифра: только 14% аспирантов защищают диссертации, и Путин даже в одном из своих выступлений критиковал эту систему за то, что очень многие не доходят до защиты диссертации. Но причина понятна – на деньги аспиранта они не могут и жить, и писать диссертацию.

– Это очень больной вопрос. После того как я принимаю у них экзамены, защиту выпускных квалификационных работ, я пишу отчет председателя комиссии. И в отчете я каждый год пишу: очень мало отвечают на мой вопрос – будете вы защищаться или нет – из тех, кто проходит через нашу комиссию. Очень мало желающих. Я думаю, что так не должно быть. Моя точка зрения – или ты ученый, или ограничься двумя ступенями. Государство отменит третью ступень, сомнений нет, она притянута здесь за уши к высшему образованию. Наука есть наука, там и подход другой должен быть, и отношение.

– Святослав Анатольевич, но Ваш личный пример опровергает Ваши же слова. Вы же удачно сочетаете в себе и бизнес, и научную деятельность, и преподавательскую.

– Так для меня это едино. Я писал по тематике завода, защитил кандидатскую диссертацию на материалах своего завода.

– Что особенно ценно.

– А иначе нет смысла. Писать просто так, для того чтобы получить аттестат, диплом кандидата наук – это потерянное время. И где его столько найти?

– Святослав Анатольевич, всё­таки к той теме, которую я затронул… Сейчас слушают нас родители будущих выпускников. Что Вы посоветуете им – направить ребенка в высшее учебное заведение или пусть идет в колледж?

– Всё­таки, если есть возможность, нужно давать высшее образование. Но если только бакалавриат, то, как я сказал, он недалеко ушел от СПО.

– То есть если уж идти, то и бакалавриат, и магистратуру надо заканчивать.

– Для технических специальностей это просто необходимо. Иначе Вы неполноценный специалист.

– Святослав Анатольевич, вернемся к машиностроению. Вы работаете в концерне Русэлпром, который объединяет несколько электромашиностроительных заводов, в том числе и Сафоновский. Если очень коротко, российское машиностроение в каком сейчас состоянии?

– Состояние ниже среднего, хуже даже. Ряд отраслей машиностроения, таких как станкостроение, практически потерян. Доля отечественного станкостроения сегодня 10–15 процентов, несмотря на деньги, которые мы вложили в последние годы в развитие станкостроения. 4,5 тысячи станков мы выпустили в 2019 году, а в начале перестройки мы выпускали около 70 тысяч станков.

– Кто виноват?

– Вот мы отмечаем 30­летие становления новой России. Это 30­летие делится на периоды. Первый период отмечен тем, что мы практически лишились своего машиностроения. Мы перестали выпускать самолеты, пароходы, корабли, да и военной техники намного меньше стали выпускать, а это то, что кормит машиностроение. Этот развал я в своих работах так и называю – «период деиндустриализации». То, что было до этого, особенно 50­е, 60­е, 70­е годы, и в России, и на Смоленщине – это индустриализация, резкий скачок машиностроения. Много было заводов построено. Все наши заводы 60­х годов на Смоленщине в основном машиностроительные. И после этого подъема – спад. Сейчас санкции и программа импортозамещения как­то частично вернули к тому, что мы стали задумываться на тему, можно ли всё покупать за границей? Может быть, лучше в своего отечественного производителя вложить, ведь импортозамещение – это не только замещение того, чего нет в стране, это, как правило, безопасность, импортобезопасность, это импортонезависимость, это же важная характеристика. И, выступая на одном из больших совещаний, на форуме крупного бизнеса в Москве, я еще употребил такое слово, как «импортоопережение». Нам не нужно замещать это отставание, а нам нужно опережать. И «Финансовая газета» отметила: «ага, наконец­то директор сказал, что нужно делать, опережать надо, а не догонять». Поэтому в машиностроении сейчас есть движение со стороны государства, со стороны других отраслей, есть понимание, что отечественное – ближе, лучше и надежней.

– Вы сказали очень оптимистично – «импортоопережение». Мне почему­то сразу вспомнились строки: «жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется» нам с Вами, потому что для того, чтобы опережать, надо сначала догнать.

– Смотрите, ледокол «Арктика». Если бы не было санкций, его бы изготовили наши конкуренты на электротехническом рынке. Я имею в виду систему электродвижения и энергообеспечения. А вот 2014 год – нам отказали, санкции. И что Вы думаете –  завод нашелся у нас, в Петербурге, входящий в наш концерн, который не только спроектировал, но и изготовил всё это оборудование. Всё, оказывается, мы можем делать. Да, помогла наука, Академия наук подключилась, всё сделали. Сегодня мы оснастили не только ледокол «Арктика», но и четыре корабля из этой же серии, и замахнулись на ледокол «Лидер» – то, что Владимир Владимирович Путин очень часто приводит  в пример. А ведь аналогов нет до сих пор ни у кого. Это опережение и такое опережение, которое на несколько лет, а если еще «Лидер» удастся создать и сделать его

– Я рад за ледокол, но это такая сиротливая вершина в безбрежном море устаревшего станкооборудования Нет, как говорится, дай Бог, чтоб всё получилось. Просто я более пессимистично смотрю на эти вещи. Еще одна проблема – подготовка рабочих кадров. Сейчас если мы спросим родителей, мало кто отправит своего сына в токари, слесари, фрезеровщики. Не знаю, насколько машиностроение испытывает этот дефицит, но что касается, например, строительства, там же вообще катастрофа, практически некому работать. Как Вы видите решение этой проблемы?

– Я думаю, что машиностроение недалеко ушло от строительства. Бедственное положение! Уже многие годы, десятилетия даже, престижность рабочих профессий падает. Какой выход? Только высокая заработная плата спасет положение. Сейчас как выход из положения мы используем кадровые агентства, к нам приезжают из Екатеринбурга, из Ижевска, где оборонные крупные предприятия и пока там полной загрузки нет, работают у нас  вахтовым методом, причем кто­то выполняет задание, кто­то не выполняет, мы вынуждены расставаться с ними. Достойная заработная плата и условия труда. Я недавно, так, мельком, просмотрел исследования в «PricewaterhouseCoopers», оно исследовало тенденции и главные проблемы, которые возникнут в ближайшие десять лет, так вот под номером один идет повышение квалификации, это основа экономики всех стран. Если этого не сделать, не начать людей переучивать, того же токаря Но сейчас нет понятия «токарь», есть «оператор станков с ЧПУ», с ним работает инженер­технолог, программист. Это уже не токарь, вот сколько ему нужно платить? Мы платим достойную заработную плату на всех заводах. Но есть еще любовь к профессии, ее очень тяжело вернуть, очень сложно. Если не престижно, его не удержишь никакой суммой заработной платы. Престижность должна быть рабочих мест.

– А что для Вас деньги, Святослав Анатольевич?

– Категория экономическая, деньги­товар­деньги. (смеется)

– Я так подозреваю, что человек Вы состоятельный.

– Деньги – это источник благополучия моей семьи, моих близких, друзей. И, заработав первые деньги, я поставил цель – делиться. Вот было такое понятие в дореволюционной России – десятина, десятая часть. И как­то интуитивно у меня возникло желание отдавать эту десятину, десятую часть, не тратить, а отдавать тем, кто нуждается в этой сумме. Не знаю, сколько лет я занимаюсь благотворительностью, отдаю эти свои десять процентов, наверное, очень много – десятилетия два.

– Я скажу нашим телезрителям, что действительно Вы уже много­много лет выплачиваете частные стипендии людям самых разных профессий, прежде всего одаренным детям, конечно. Вы не скромничайте в этом плане… Я больше таких людей не знаю, на территории Смоленщины во всяком случае. Поэтому Вам просто низкий поклон, я думаю, от всех, кто когда­либо получал или даже не получал, но знает об этом. Дай Бог, чтобы росло число этих меценатов, благотворителей. Кстати говоря, вот Ваше высказывание в газете «Смоленские новости» в мае 2003 года: «Через несколько месяцев стартует очередная кампания – выборы депутатов в Госдуму. 70% всех кандидатов будут говорить о благотворительности, а потом всё затухнет, это я называю «сезонной благотворительностью». Так оно всё так и продолжается, что в 2003­м, что в 2021­м, к сожалению, и поэтому, естественно, Вам честь и хвала, Вы­то уж этой «сезонной благотворительностью» не занимались и не занимаетесь.

– Это мой образ жизни. Я так воспитан – делиться надо. Здесь нельзя останавливаться. Я не могу бросить это.

– Святослав Анатольевич, я хочу завершить нашу беседу непростым вопросом. Был «застой», было время Горбачева, его назвали «перестройкой», потом «ельцинские реформы». Двадцать лет мы живем при президенте Путине, ну не считая рокировки, которая ничего не меняла. Как Вы думаете, как назовут это путинское время?

– Для меня это действительно сложный вопрос, а причина элементарно проста, я – профессор Российской Академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте России и служу своему Президенту. Тем не менее, независимо от этого факта, я думаю, что Владимир Владимирович очень много сделал. Как экономист, я его работу вижу, тем более есть с чем сравнить. Я думаю, что этот трудный период из тридцати лет становления новой России – «восстановительный» – был пройден достаточно хорошо. Но сейчас мы попали в так называемый период стагнации, рецессии и даже кризиса. Последние два года, 2019­2020 годы, с точки зрения экономики, это кризисные годы, но и в это непростое время наш Президент выполняет свои функции достаточно эффективно.

– Ну не здесь вступать в дискуссию, поэтому я Вас поблагодарю за участие в программе. Надеюсь, что это наша с Вами далеко не последняя встреча, через какое­то время я снова хочу Вас пригласить в программу «Диалоги» поговорить на другие темы. Не возражаете?

– Для меня то, что мы с Вами сейчас сделали, представляет очень большой интерес, это встряска, которая мне необходима в той текучке, которой я занимаюсь: преподавание, работа в бизнесе, выступления постоянные на конференциях…

– Спасибо Вам большое, Святослав Анатольевич.

– Спасибо за приглашение.

P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».