Александр ГОРДОН: «Люблю плохое кино»

Григорий ПЕРНАВСКИЙ

Наверное, одним из самых больших сюрпризов смоленского кинофестиваля стало появление в составе его жюри одного из самых загадочных телеведущих - Александра Гордона. В жизни этот человек оказался вовсе не таким мрачным, как на телеэкране, и легко шел на контакт с людьми. Корреспондент «АиФ-Смоленск» беседует с Гордоном о жизни, политике, кино и телевидении.

- АЛЕКСАНДР, какими ветрами вас занесло на фестиваль?

- Меня пригласили. Позвонил Евгений Яковлевич Марголит, один из отборщиков фильмов для фестиваля, мы с ним очень дружим, и спрашивает: «Хочешь поехать?» «С чем я туда поеду?» - спрашиваю. «В жюри, в конкурс дебютов», - говорит Марголит.

Мне стало смешно, потому что три года назад я сам был дебютантом в кино. Потом подумал и решил: раз я сам выступал с дебютом, лучше меня никто дебютантов не поймет. Понадеялся на то, что со мной будут работать профессиональные коллеги, и не ошибся. И тут возникла неловкость: фильм моей жены Кати выбрали на конкурс короткометражек. Но, как выяснилось, жюри нашего конкурса и конкурса короткометражек, которое возглавил Юнгвальд-Хилькевич, разнесены по месту и времени. В общем, так я здесь и оказался.

- Насколько я знаю, вы по образованию - актер. Можете рассказать о своей карьере?

- Она практически и не началась - почти сразу после окончания театрального вуза я ее сознательно прервал и уехал в Америку, где прожил восемь лет. Успел только сыграть роль Треплева в «Чайке». Потом вернулся, прожил здесь года два, ни о какой актерской карьере давно уже и не думал, мне позвонил режиссер Илья Рейхельгауз, представился и предложил мне сыграть в своем спектакле ту же роль. Я посмеялся, но потом «ввелся» и играл у него пару лет, хотя и не по возрасту мне уже было. А потом попросил разрешения сыграть Тригорина, сыграл его один раз и ушел из спектакля. Был у меня и опыт постановки. В том же театре я поставил «Бесов» Достоевского и сдуру отвел себе там роль. Спектакль был поставлен в жанре телевизионного ток-шоу, а я изображал, собственно, ведущего. Это и определило короткую судьбу спектакля. Обычно режиссер ставит пьесу, а потом заглядывает в театр время от времени. А когда ты в нем постоянно, то это быстро надоедает.

- У нас, в провинции, вас все-таки знают, прежде всего, как человека «из телевизора».

- Разумеется.

- В связи с этим вопрос: вы в свое время совместно с Владимиром Соловьевым в программе «За и Против» одними из первых начали заниматься информационными провокациями. Говорили что-то неожиданное и наблюдали за реакцией…

- На мой взгляд, то была плохая передача. Она действительно мыслилась как сознательный «наброс на вентилятор». Два профессиональных, беспринципных нанятых адвоката должны были защищать первую попавшуюся позицию, и им было бы все равно, какую. Вплоть до того, что кинули монетку и - вперед. Но Володе не хотелось быть телевизионным «плохишом». Он заявил, что будет защищать свою внутреннюю позицию. Тогда пришлось идти на убогий компромисс. В конце передачи диктор говорил, что точка зрения господина Гордона не всегда совпадает с его мнением. А у Соловьева, значит, всегда. Теперь технология «набросов» широко используется, в том числе и Володей. Мне кажется, в наше время это самая безобидная технология политического влияния.

- У вас с Соловьевым были чисто человеческие, дружеские отношения?

- Никогда не было. Мы просто работали в одном проекте. Теперь изредка общаемся при случайных встречах.

- Вы вообще-то человек веселый? Соответствуете ли в жизни своему скучающему образу на телевидении?

- И да, и нет. Нельзя быть все время веселым - сойдешь за идиота. Нельзя быть все время грустным - сойдешь за неврастеника, причем не для кого-нибудь, а для себя. Нельзя все время думать о том, грустный ты или веселый, - сойдешь с ума. В общем, весело - веселюсь. Грустно - грущу.

- У вас была передача на НТВ, в которой вы общались с разными очень умными людьми. Вы всегда понимали, о чем они говорят?

- Чаще всего да. Передача, собственно, строилась на принципе: не понимаешь - спроси. Драматургия была такая: не понимаю. Не понимаю. Не понимаю. Понял.

- А какие-то еще проекты на телевидении есть?

- Думаю, будет программа, хотя не особенно хотелось бы. На Первом канале лежит пилот программы «Зачем?». Она должна перекликаться с той программой на НТВ, но только отвечать не на технологические вопросы, о том, как устроен мир, и т. д. Теперь хочется ответить на онтологический вопрос: зачем все это? Пойдет или не пойдет программа, я не знаю.

-Вы на радио еще работаете?

-Уже нет, еще нет. У нас намечается сейчас «повторный брак» с радиостанцией «Серебряный дождь». Они попросили меня подумать о возможности создания программы «Хмурое утро. Десять лет спустя». Прошло десять лет с момента первых эфиров. Я послушал старые записи, часов 45 осталось, и понял, что мною и страной с тех пор проделан огромный путь. В разных, правда, направлениях. Подумал, что неплохо бы устроить публичную рефлексию, некий стриптиз, только не женский, а собственный, в прямом эфире.

- Если бы вам удалось побеседовать в прямом эфире с Никитой Михалковым, что бы вы у него спросили? (Несколько лет назад Гордон весьма негативно отозвался о фильме «Сибирский цирюльник» и о личности режиссера в прямом эфире радио «Серебряный дождь», после чего Михалков подал на него в суд и выиграл процесс. - Прим. ред.)

- (После театральной паузы) Доколе?

- Вернемся к кино. За последние лет пять какой из фильмов больше всего вам «лег на душу»?

- Я в том возрасте, когда уже не читаешь, а перечитываешь, не смотришь, а пересматриваешь. У меня обычный «джентльменский набор»: Феллини, Антониони и Данелия. Данелия - это наше все. Я искренне считаю «Не горюй!» лучшим фильмом всех времен и народов. Когда 42-летний человек, знающий фильм наизусть, при каждом просмотре еле сдерживается от слез, причем не сентиментальных, а очистительных, это чего-то стоит. Я теперь редко смотрю кино. Вот тут - вынужден, в жюри. А вообще, боюсь. Со мной произошла одна неприятная история. Я никогда не хожу на премьерные показы и фильм смотрю, когда он уже «отстоится», после того, как все выскажут мнения, когда стихнет ажиотаж. У меня дома есть проектор, хороший экран. Беру DVD и сажусь смотреть. Года два я ходил вокруг фильма «Хрусталев! Машину!». Случайно познакомился с его режиссером Алексеем Германом. Признались друг другу во взаимной симпатии. Мало того, он, «делая мелкий глаз», как говорил мой одесский дядя, сказал, что если бы видел меня, а не Ярмольника, то выбрал бы меня для съемок в «Трудно быть Богом». И вот, испытывая беспредельную симпатию и уважение к Герману за его старые фильмы, начал смотреть «Хрусталева»… Минут сорок балдел от того, как все здорово организовано, как он движет камерой, не обращал даже внимания на актерскую эстетику, которая мне не близка. Потом втянулся, даже забыл про эстетику. И тут случилась сцена изнасилования черенком лопаты в машине. Я понимаю, что такое художественный прием, что такое «Достали, сволочи, получите!». Но я-то тут при чем? Я ведь доверчивый зритель, с полуоткрытой душой. И мне в эту душу суют черенок лопаты. Зачем мне такое надо? Не могу понять! Я получил такую прививку, что с тех пор спрашиваю у смотревших - есть в кино что-нибудь подобное или нет. Если нет, смотрю. Еще люблю смотреть плохие фильмы по телевизору, потому что на них отдыхаешь. Чем хуже, тем лучше, если ты не в жюри фестиваля, конечно.

- Вернемся к политике. Вы говорили, что хотите сказать стране о том, что вы о ней думаете. Что сейчас происходит?

- Приведу один пример. Когда мы только начинали делать программу «Хмурое утро», случился у радиостанции «Серебряный дождь» день рождения. Приехал к нам тогдашний секретарь Ельцина Медведев, поздравить коллектив. Среди прочих теплых слов он сказал, что Борис Николаевич в машине слушает только «Серебряный дождь». Опа! - сказал я себе. Попался Борис Николаич! А потом мы стали делать следующее: у нас были информаторы на Рублевке. Когда кортеж президента выезжал в столицу, в те десять-пятнадцать минут, что он несся до Кремля, у нас шла рубрика «Разговор с президентом». Каждый мог дозвониться в прямой эфир и сказать Ельцину, что он о нем думает. А теперь попробуйте представить себе такую ситуацию сегодня.