Настоящая литература говорит о пути человека к Богу

На радио «Смоленская весна» в рамках проекта-победителя международного грантового конкурса «Православная инициатива» «Дом Православия» выходит в эфир цикл программ «Проще говоря», гостями которых становятся интересные люди Смоленска. В очередных двух выпусках программы ведущая Татьяна Борисова побеседовала с православной женщиной, психологом, педагогом, писателем, автором недавно вышедшей в свет книги «Княжна» Татьяной ХАРИТОНОВОЙ. Представляем вашему вниманию эту беседу о жизни, православной вере, литературе и детях.

Совесть – это сопричастность к вести о Христе

– Татьяна Анатольевна, хочу наш разговор начать с вопроса, который задаю всем гостям программы «Проще говоря». Это вопрос о том, как вы пришли к православной вере?

– Этот путь очень непростой. Нельзя сказать, что шла, шла и пришла. Наверное, на каком-то определённом жизненном этапе поняла, что я – ничто, очень слабый человек. О чём бы я ни мечтала, что бы ни делала, без помощи Божьей, без Бога это – ничто.

– А были ли какие-то события, которые подтолкнули к тому, что надо ну хотя бы просто зайти в храм для начала?

– Да, я переехала в Смоленск двадцать лет назад, в 2001 году. До Смоленска была цепочка военных гарнизонов. Муж – военный. Мы помотались по белу свету. Всегда рядом были близкие по духу люди, всегда окружали однополчане – люди, которые объединены общей целью служения Родине. Когда я приехала в Смоленск, то почувствовала, что, как листочек, оторвалась от своего привычного существования, оказалась одна в совершенно чужом городе. И первое место, куда я зашла, это был храм Новомучеников и Исповедников Российских. Он тогда ещё только отстроился. И когда зашла в храм, я поняла, что это место, где православный человек чувствует себя дома, где бы он ни был. И это ощущение сопровождало меня везде, где бы ни путешествовала. Если я заходила в православный храм, участвовала в литургии, вокруг меня всегда были родные люди, звучали родные сердцу слова и песнопения, было ощущение, что ты дома, что ты там, где тебе хорошо.

– Сейчас говорят очень много о возрождении приходских традиций. О том, что храм – это не только место богослужения, но и община, где ты находишь близких по духу людей. Для вас и это было важно?

– Когда я в Смоленске познакомилась с отцом Василием Зверевым, это было замечательное время. Тогда строился храм во имя Тихвинской иконы Божией Матери. У нас сформировалась небольшая община. Служба проходила в маленьком вагончике. Мы вытаскивали на улицу стройматериалы, батюшка служил литургию, потом мы эти материалы снова затаскивали. На наших глазах строился храм. Мы были к этому сопричастны. И это, наверное, самое счастливое время в жизни. Храм строился буквально Божьим чудом, потому что денег не было, да вообще ничего не было, а он рос на глазах. В этой нашей общинке были люди, которые писали стихи, рассказы – мы выпускали «Тихвинский листок». Мы действительно были настоящие братья и сестры. Это для меня была огромная школа.

– С приходом в храм жизнь меняется?

– Конечно, потому что вера, особенно в начале пути, даёт такую невероятную радость. Такое ощущение, что ты воспарил над всеми: «Люди, послушайте, как прекрасен этот мир». Ты любуешься этим миром, который создал Господь. А потом, когда ты воцерковляешься и проходит какое-то время, ты понимаешь, какая это ответственность, как это на самом деле нелегко, потому что совесть твоя просыпается. Это сейчас в нашей школе «совесть» – это корень. А изначально «cо» – приставка, «весть» – корень. То есть совесть – это сопричастность к вести о Христе. Начинаешь каждый свой поступок со стороны наблюдать. Где-то ты явно не сопричастен со Христом. К сожалению, в жизни так бывает достаточно часто. От этого бывает больно.

– Татьяна Анатольевна, в начале программы я вас представила как православную женщину, психолога, педагога, писателя. Поймала себя на мысли, что всё это в вашем творчестве находит своё место и именно это всё гармонизирует. А жизнь это не гармонизирует?

– К сожалению, жизнь вряд ли гармонизирует. Всё-таки творчество моё – это тот идеальный мир, который я создаю за неимением чего-то такого, что есть в настоящем. У меня сейчас вышла седьмая книга – «Княжна». По поводу первых нескольких книг не то, чтобы я очень грустила, – понятно, что это путь, и из песни слова не выбросишь. Но изначально это были бытовые жизнеописания человека, который переполнен какими-то мыслями, впечатлениями в силу достаточно богатой событиями жизни.

Три единицы вместо Троицы

– А как у вас вообще возникла идея о том, что нужно начинать писать? Были ли какие-то предпосылки, может, какие-то юношеские увлечения? Откуда это пришло?

– Вы знаете, в моей семье книга – это было что-то самое радостное, самое светлое. Мы раз в неделю с папой в библиотеку ходили, и это было неким событием. Если кому-то покупались новые вещи, сейчас говорят, что это вещь выходная, праздничная, а у нас это называлось «в библиотеку». Поэтому я начиталась и была переполнена хорошими книгами. И в своей профессии – всё-таки я практикующий психолог – конечно, я переполнена какими-то впечатлениями. А потом пришло другое понимание литературы. Наряду с нашими классиками Достоевским, Пушкиным, Некрасовым, Толстым, Гоголем был ряд писателей иностранной литературы – Марк Твен, Вальтер Скотт, Гюго. Вальтер Скотт, когда умирал, попросил у своих детей: «Дайте мне книгу». Библиотека у него была огромная. Они спросили: «Какую книгу?» Есть одна Книга – он говорил о Библии. У нас, к сожалению, в нашем детстве Библии не было. Мы все умели читать, но Библию мы не читали. Однако мы читали много другой литературы. И почти все достойные книги брали за основу сюжетные линии, которые есть в Евангелии. То есть Библия – это книга книг. Там есть всё. Вся литература, все картины, вся музыка. Всё стоит на библейских сюжетах. Маленькую точечку из Библии взяли и стали её раскручивать уже в контексте каких-то человеческих взаимоотношений. И ещё я понимаю, что высокая литература – это всегда история взаимоотношений человека и Бога. Всегда настоящая литература говорит о пути человека к Богу, по-другому просто быть не может. Тогда это уже не литература, это что-то другое.

– Если говорить о первой публикации, насколько помню, это был рассказ «Яшкина история». По сути, тема очень больная и очень типичная. Был какой-то прототип, какой-то реальный мальчик? Или это собирательный образ?

– Это абсолютно собирательный образ, потому что я изначально ведь детский психолог с очень большим стажем, больше тридцати лет. И я вижу, что дети часто становятся заложниками наших взрослых отношений, нередко сложных и запутанных, когда взрослые такие эгоцентристы, выясняют, кто из них кто, и забывают, что рядом с ними находится ребёнок.

– Это действительно история печальная. Для вас это было такое: наболело, накипело – захотелось поделиться?

– Наболело, накипело и захотелось поделиться. Профессия психолога предполагает встречу с не совсем счастливыми людьми и с не совсем счастливыми детьми. Поскольку я женщина, сердце моё часто замирает от сострадания. Я не люблю слово «толерантность». Это ужасное слово. У нас есть милосердие, у нас есть сострадание, сопереживание. И когда сердце твоё плачет, с этим очень сложно. Тут или валидол, или пишешь.

– Татьяна Анатольевна, а что бы вы посоветовали Яшкиным родителям? Ведь если копнуть достаточно глубоко, то и они, в общем-то, не виноваты. Они просто несут дальше те модели отношений, которые получили от своих родителей. И это всё могло передаваться очень много поколений...

– Согласна, но, на мой взгляд, всё дело в нарушении центробежной силы в понимании пути к Богу. Если в семье отец – глава семьи, мама – хранительница очага и детки, то какие там будут течения в разные стороны? Да никаких. Семья будет вместе. Они будут чувствовать настоящую общность. Мне как психологу дети очень часто делают рисунок семьи, и я вижу разобщённость: папа с планшетом, мама с телефоном, ребёнок с каким-то гаджетом, с какой-то игрой. И вроде они семья. Но где там «семь я»? Там три я, которые не имеют ничего общего с замечательным числом «три» – Троица. Это три единицы, которые смотрят абсолютно в разные стороны. В такой ситуации ребёнок априори не может быть счастлив, потому что главная его потребность – потребность в безопасности, в безусловной любви мамы и папы – не удовлетворяется. Ребёнок страдает.

– Ответы на вопросы о том, как выстраивать семейные отношения, лучше тоже искать в храме?

– У нас тысячелетняя история Православия. Господь пришёл к нам. Россия, слава Богу, ещё держится. У нас литургия от Калининграда до Камчатки. Наша Русь – колоколами до сих пор, у нас Алёши Карамазовы живут и молятся за нас. Поэтому – конечно. А какой велосипед мы можем изобрести и зачем?

У Бога нет времени

– Татьяна Анатольевна, литература началась с психологии. И как развивались события дальше? Как от такой психологической литературы пришли к литературе православной?

– Ну, прежде всего, Татьяна, я не разделяю православную литературу, психологическую литературу. Я думаю, что эти рамки – нечто искусственное. Если в стихотворении пять раз встречается слово «Бог», на мой взгляд, это не значит, что оно действительно православное. Бог должен сквозить между строчек. Он должен сквозить той любовью, которой наполнено твоё стихотворение. Как пришла к этой литературе? Когда пришло осознание того, что нам предлагает современная литература. Очень больно и неприятно от того, что сейчас многие бестселлеры – это какая-то тупиковая литература. Когда говорят, что современные дети мало читают, я иногда думаю: «А может, это и неплохо». Сейчас, когда ребята приходят в библиотеку, они просят фэнтези, Гарри Поттера. Может, и слава Богу, что многие дети не хотят это читать. У нас сейчас очень много шелухи на книжных полках.

– Последнее событие – это выход книги «Княжна». Прежде всего как возникла идея этой книги? И почему именно Евфросиния Полоцкая? Если говорить о православных святых, то выбор огромен. Почему именно это легло на душу?

– Во-первых, я родилась в Белоруссии в день памяти святой Евфросинии. И когда я познакомилась с ней поближе, я была просто потрясена величиной этого образа. XXI век, XII – поменяй цифры, но это время мало чем отличалось от нашего. То же язычество, которое борется с христианством, что мы и сейчас видим. То же небольшое количество книг. Тогда их было мало, потому что они переписывались от руки, но это действительно были книги. А сейчас из настоящих книг у нас – Библия, Евангелие, Псалтирь, жития святых, но читают их только посвящённые люди, а остальное население у нас до восемнадцати лет сидит в TikTok, а у тех, кто старше, наверное, какие-то другие предпочтения. Поэтому этот образ показался мне настолько реальным, живущим рядом с нами. Она, маленькая княжна из рода Владимира Мономаха, знала пять языков, сама переписывала книги, хотя это был тяжкий труд. Монахи этим занимались. Она была княжной-книжницей, и этим всё сказано. Её главная задача была донести слово Божие до людей. И под таким замыслом был построен храм – Спасская церковь в Полоцке, на территории монастыря. Это большая книга. Фрески на стенах храма пришли к нам из XII века – они говорят о житии многих святых, и там есть граффити, которые, по мнению историков-реставраторов, были сделаны рукой самой Евфросинии. Можете себе представить? Её желание донести до нас образ Божий, её слово дошло до нас через 800 лет. У Бога нет времени. Это просто невероятно.

– Я, кстати говоря, помню своё знакомство с этой святой. Мы ехали в Евфросиньевский монастырь, толком не понимая, куда мы вообще едем, – это была компания людей, далёких от Церкви. Но когда мы приехали, нас поразило это место и история святой. А вы помните впечатления от своей первой встречи с Евфросинией Полоцкой?

– Первый раз я побывала в монастыре, когда ещё и мысли о книге не было, и воцерковления практически не было – я была таким захожанином-туристом, но густота этого воздуха, эта красота погрузили в другую реальность. Когда я зашла в Спасский храм, меня поразил рассказ девушки-экскурсовода о моменте, когда мощи Евфросинии в 1910 году прибыли из Киево-Печерской лавры и было переоблачение мощей. Монахини стояли в тоненьких подрясниках. Это был апрель, было холодно, +14 градусов. Выше температура не поднималась. Шесть часов шла служба – никто не замёрз. Когда открыли мощи – запах яблоневого сада. Она не только согревала сердца своей любовью, молитвой, но она ещё и физически всех согревала все эти шесть часов. Это тогда на меня произвело такое впечатление! А потом по благословению батюшки мы поднялись по маленькой лестнице на хоры и увидели лежаночку каменную, где она практически жила и молилась. Нам то подушка неудобна, то ортопедический матрац нужен – мы все такие. Это от безбожия нашего. А человек спал на камнях и до сих пор нас согревает.

Герои вместо TikTok

– Татьяна Анатольевна, расскажите подробнее о работе над этой книгой. Это же ведь погружение в другую эпоху, это житие святой. Для меня это такие вещи, которые кажутся запредельно сложными...

– Начну с моей предыдущей книги «Цена одиночества». У меня там в качестве эпиграфа слова Сартра: «Главные вещи – совсем не вещи». Кстати, эта книга есть в интернете – можно её почитать. Там девушка попадает в пустыню одиночества и понимает, что все вещи, которые она может здесь и сейчас приобрести, стоят времени её жизни. Допустим, машина Lamborghini cтоит десяти лет жизни, туфли стоят 26 часов жизни. Когда какая-то девушка говорит, что у нее десять пар туфель – ну, решите простую задачу. Путь к «Княжне» шёл через обдумывание нашей реальности. Я не говорю, что я другая. Я, как любая женщина, люблю красивые вещи. Но когда до меня дошло, на что львиная часть жизни была потрачена, на самом деле, иногда хочется и всплакнуть.

– Хочется на что-то другое потратить?

– Хочется на что-то другое потратить, правда. И книга «Княжна» – это какая-то очередная ступенька в понимании, что у нас всегда были люди, которые как лучики света освещали, отсвечивали Христа. Смотреть на Бога невозможно – ослепнешь. Поэтому, дабы мы не ослепли, есть святые, которые брали Его свет и нам, таким заблудшим и неверным, порционно, по чуть-чуть отдавали: «Возьми этот лучик маленький. Больше ты не осилишь, нельзя. Но вот этот лучик возьми». Вот такой крошечный лучик попал мне в сердце от Евфросинии, и я сейчас с этим лучиком, как с фонариком, пытаюсь идти. Это очень радостно. А как возникла идея написать книгу – это, наверное, всё-таки благодаря Смоленскому объединению православных писателей «Одигитриевское». Когда перед нами выступал владыка Исидор, он говорил, что мы, писатели, здесь собрались не просто так, а чтобы наполнять своё творчество светом. И это настолько совпало с этим моим лучиком, который у меня уже был. А потом владыка говорил о том, что нет героев на страницах современной литературы. Где герой? Если ребята моего поколения хотели быть похожими на Юрия Гагарина, челюскинцев, пионеров-героев, лётчика Папанина, Валентину Терешкову, то появилось поколение детей, которые хотели быть похожими на черепашек-ниндзя. Представляете, какой ужас? От этого мы сейчас ушли, но теперь вообще пришли к компьютерным играм. У меня в первом классе на занятии мальчик с хорошим интеллектом и замечательной памятью на мой вопрос, на кого он хочет быть похожим, назвал имя героя игры MineCraft. Поэтому как не вспомнить слова владыки о том, что нет героя на страницах книг, за которым бы шли дети. У нас действительно антигеройская литература в последнее время. Просто антигерой – человек, который мечется, ищет чего-то в современных реалиях, путается и в итоге вряд ли находит выход. Где герой? С кого ты хочешь снять кальку? На кого ты хочешь быть похожим? А представьте, если ещё семья неполная. Раньше хотя бы папа был героем. Папа – герой, хочу быть похожим на папу. Это замечательно. А если ещё и тут нет героя, что делать ребёнку, куда податься?

– Татьяна Анатольевна, есть также детская литературная студия «Родничок». Как она появилась в вашей жизни?

– Появилась совсем недавно, и я этому очень рада. Ещё раз хочу сказать о «голодных» детях, практически обо всех. Там мы действительно насыщаемся добрым, хорошим словом. У меня замечательные ребята и опыт потрясающий. Их приводят мамы и говорят: «А можно мы посидим?», – садятся рядышком и уже больше не уходят. У нас детско-родительский клуб, там нет каких-то возрастных градаций – происходит такой экскурс в детство. Христос говорил: «Будьте как дети». Вот мы там действительно как дети. Мы радуемся, выражаем эмоции, пишем стихи и рассказы. Мои ребята публикуются в альманахе «Родник», который издаёт одноимённое литературное объединение Юрия Васильевича Пашкова. Это уже тоже мощный посыл.

– А кто эти ребята, которые к вам приходят? Мне кажется, это не те дети, которые сидели в TikTok...

– Я подозреваю, что они могут посидеть иногда и в TikTok. Но возраст интересный. Возрастной разбег от 7 до 65 лет. И нам хорошо вместе. И каждый имеет право голоса, и каждый – интересен. Правила у нас такие: то, что ты говоришь, имеет право быть, и ты услышан. Поэтому у нас никто не боится выражать свои мысли, свои чувства. Это такая школа для ребят и для родителей. Родители, наверное, впервые за некоторое время слушают детей – не в плане «ответь, что тебе сегодня задали по математике», а в плане «что ты чувствуешь, когда смотришь на осенний дождь, на золотой листик клёна».

Смотреть на то, как цветёт сакура

– А как вам вообще это удалось? То, что вижу сейчас я, это настолько большая разобщённость, что родители, в принципе, с детьми не общаются. Бегает ребёнок где-то рядом: «Уйди, я занята своими делами»...

– Мне было просто – знаете почему? Я получила уже готовых, мотивированных родителей. Вот скажите, в библиотеку на «Родничок» приведёт своего ребёнка случайный родитель, который сидит в гаджете? Там действительно собираются родители, которым интересен ребёнок и которые, слава Богу, есть у нас. Они понимают, что кроме каких-то там продуктов надо ещё и душу ребёнка питать. Поэтому мне с ними легко.

– Тут напрашивается закономерный вопрос: а как привлечь ко всему этому людей других, которые, по большому счёту, тоже в этом нуждаются, просто они об этом ещё не знают?

– Наверное, мы должны выходить с нашими мыслями на широкую аудиторию. Я вам очень благодарна за интерес к моей скромной персоне. Вот так раз постучимся, два, и, может, действительно нас будет больше. Может, мы создадим сообщество неравнодушных родителей. И маленький «Родничок» выльется в огромную реку русской словесности.

– Расскажите подробнее о том, как проходят ваши встречи...

– Мы всегда сидим в кругу. И мы всегда погружаемся в красоту этого мира. Я как-то услышала, что японцы могут ехать посмотреть, как цветёт сакура. Целая электричка забита людьми, которые хотят увидеть, как цветёт сакура. Вы можете себе представить, чтобы у нас, скажем, в электричке Смоленск – Рудня все ехали посмотреть, как под Рудней расцвело какое-то необычное растение. Это было бы здорово. Так вот, мы всем «Родничком» садимся и чем-то любуемся. Берём какой-то объект и начинаем его рассматривать: как он звучит, какие ощущения, когда мы к нему прикасаемся, что мы видим. И каждый говорит о своём. Это техника глубокого погружения. Я психолог. Поэтому я понимаю, что для того, чтобы почувствовать этот мир, ты должен включить все Богом данные возможности: зрение, слух, осязание и т. д. И тогда сердце начинает это всё воспринимать. Чтобы сердце почувствовало, надо остановиться, отрешиться от всех сиюминутных проблем, которые пустота, и погрузиться в эту красоту. И тогда с тобой рядом будет Бог. Потому что красота – это Он. Это Его подарок. Вот такие подарки все вместе и ищем. У нас есть очень хороший опыт. Мы приглашаем смоленских поэтов к себе в гости и разбираем их стихи. Представляете, сидит маститый поэт – например, Наталья Владимировна Толбатова. Мы берём её стихотворение и буквально разбираем по строчкам: что чувствуют, что видят, что слышат взрослые и дети. В итоге автор удивляется тому, как глубоко то, что он написал. Он, может, и не подозревал о том, что увидел юный читатель, который сердце открыл этим строчкам.

– В поэзии всегда каждый видит что-то своё, не обязательно то, что передавал автор?

– Мне кажется, чем талантливее автор, тем многоэтажнее стихотворение. Есть очень простые стихи, одноэтажный лубок – читаешь его, увидел, побежал дальше. А есть такие стихи, как у Бродского, как у Пушкина, – это небоскрёбы. Ты будешь с этажа на этаж бродить и каждый раз находить какие-то новые смыслы. И сам будешь возрастать с этим стихотворением и обретать новые смыслы. Это чудо.

– Татьяна Анатольевна, в завершение нашей беседы что пожелаете нашим слушателям?

– Притчу о талантах никто не отменял. Каждому из нас Богом дан талант – один, пять, семь. И я хочу каждому пожелать понять его талант, его миссию, его предназначение и чётко понимать, он сейчас идёт в правильном направлении, чтобы с миром этим талантом поделиться, или идёт с лопатой, чтобы этот талант закопать.

Фото: из личного архива Татьяны ХАРИТОНОВОЙ

Татьяна Борисова