«Враг мог разрушить стены ваши, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших»
В наступившем году исполняется 210 лет Отечественной войне 1812 года. Эта война всегда была в центре внимания смоленских краеведов, ведь на Смоленщине произошли очень значимые её события.
Неслучайно Михаил Илларионович Кутузов, обращаясь к смолянам, писал:
«Достойные смоленские жители – любезные соотечественники! С живейшим восторгом извещаюсь я отовсюду о беспримерных опытах и верности и преданности вашей... к любезнейшему отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость своего духа... Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущество, наложить на вас тяжёлые оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы Россияне...»
Отечественная война 1812 года на Смоленщине глазами очевидцев, историков, краеведов представляет сегодня обширную библиотеку, в которой есть работы для самого разного читателя – и искушённого в тонкостях исторической науки, и только начинающего осваивать азы отечественной истории.
«Повсюду пепел и разрушение!»
Знатоки краеведения отмечают, что главные исторические труды по данной теме – по-прежнему книга В.М. Вороновского «Отечественная война 1812 года в пределах Смоленской губернии», вышедшая в Санкт-Петербурге в 1912 году, и книга В.И. Грачёва «Смоленск и его губерния в 1812 году», опубликованная в Смоленске также в 1912 году.
В помощь всем интересующимся краеведы советуют «публикации выдающегося знатока событий Отечественной войны 1812 года и их активного участника Ивана Петровича Липранди (1790–1880). С середины XIX века И.П. Липранди становится признанным авторитетом мемуарно-исторической традиции 1812 года, её хранителем и пропагандистом. Он внимательно следит за всем, что выходит на эту тему в России и за границей, публикует пространные историко-критические разборы трудов об Отечественной войне (главным образом А.И. Михайловского-Данилевского и М.И. Богдановича), с тончайшим знанием дела вскрывая их ошибки, умолчания, разноречия, издаёт наиболее полную тогда библиографию литературы о войнах 1812–1814 годов, составляет коллекцию всех напечатанных когда-либо статей об Отечественной войне».
Кстати, как утверждают специалисты, войну 1812 года И.П. Липранди встретил в 6-м пехотном корпусе Д.С. Дохтурова, занимая в нём с 5 августа и до конца кампании должность обер-квартирмейстера.
Для интересующихся есть ещё и замечательные, очень эмоциональные «Письма русского офицера» Ф.Н. Глинки, в которых, к примеру, он так описывает события Смоленского сражения начала августа 1812 года:
«Теперь Смоленск есть огромная груда пепла; окрестности его – суть окрестности Везувия после извержения… Третьего дня дрались, вчера дрались, сегодня дерутся и завтра будут драться! Злодеи берут одним многолюдством. Вооружайтесь все, вооружайся всяк, кто только может, гласит, наконец, главнокомандующий в последней прокламации своей. Итак, народная война!
Его императорское высочество Константин Павлович, усердно разделяющий с войском труды и опасности, был свидетелем кровопролитного боя и страшного пожара смоленского. С душевным прискорбием взирал он на разрушение одного из древнейших городов своего отечества… Жители Смоленска неутешны. Несчастия их не описаны. О, друг мой! сердце твоё облилось бы кровью, если бы ты увидел злополучие моей родины. Но судьбы вышнего не испытаны. Пусть разрушаются грады, пылают сёла, истребляются дома, исчезает спокойствие мирных дней, но пусть эта жертва крови и слёз, эти стоны народа, текущие в облако вместе с курением пожаров, умилостивят, наконец, разгневанные небеса! Пусть пострадают области, но спасётся Отечество! Вот общий голос душ, вот искренняя молитва всех русских сердец!»
А вот как Фёдор Глинка описывает состояние Смоленска и его жителей тех дней: «Я видел разорение моей родины и слышал тяжкие вздохи ея. Повсюду пепел и разрушение! Город весь сквозной; дома без кровли, без окон, без дверей. Пустота пугает; ветер свищет среди обгорелых стен; по ночам кажется, что развалины воют. В деревнях ничего не слыхать, кроме стона и жалоб; а что, спросишь ты, нашёл я у себя? Одно запустение! Так, друг мой, нашествие неприятеля лишило меня всего! Состояние небольшого довольства превратилось в состояние бедности».
«Был сего свидетелем…»
Любопытны для любителей краеведения и мемуары священника Никифора Мурзакевича, непосредственного свидетеля оккупации Смоленска в 1812 году.
«Когда началось вторжение войск Наполеона, Мурзакевич не успел вывезти своё многочисленное семейство из города. Купленная лошадь была украдена со двора ночью, в разгар бегства жителей из Смоленска. Таким образом, Никифор Андрианович поневоле остался в городе и стал очевидцем всех последующих трагических событий. Свои наблюдения он записывал в дневник, ставший драгоценным подарком для историков.
После освобождения Смоленска заслуги Мурзакевича не были оценены по достоинству. Причиной тому стала его случайная встреча с Наполеоном 28 октября 1812 года. Когда пришли русские войска, Никифор Андрианович был обвинён в измене и предан суду Синода. Ввиду того, что ему вменялась государственная измена, в мае 1813 года дело было передано гражданским властям. В постановлении Смоленской уголовной палаты сказано: «...Он, Мурзакевич, во время нашествия неприятеля находился при раненых российских офицерах и солдатах с повешенною на шее его иконою Божией Матери и в то же самое время, при разгроме неприятелем архиерейского дома и ризницы, оную избавил от грабежа, оставил всё в целости. При изгнании неприятеля из Смоленска, когда вознамеривались и Одигитриевскую церковь так же разграбить и снять колокола, не допустил и до оного, за что был бит, дран за волосы и бороду».
В итоге в июле 1814 года по указанию Синода Мурзакевич был оправдан, но получил прежнее место только в 1818 году. Зато был награждён за свои подвиги в 1812 году скуфьёй, а также наперсным бронзовым крестом на Владимирской ленте.
Умер Н.А. Мурзакевич 8 марта 1834 года в возрасте 65 лет, был похоронен на кладбище за алтарём Одигитриевской церкви.
В фондах Смоленского музея-заповедника хранятся некоторые рукописи Никифора Андриановича Мурзакевича, а также книга его сына Иоанна Мурзакевича «Жизнеописание священника Никифора Андриановича Мурзакевича, автора «Истории города Смоленска», составленная в 1856 году и изданная к 100-летнему юбилею войны 1812 года», – пишет краевед Елена Ефремова.
«От города остался один скелет»
В уже упоминавшейся книге В.И. Грачёва «Смоленск и его губерния в 1812 году» так описывается наш древний город после того, как в нём побывали французские захватчики:
«Страшное зрелище представлял Смоленск по выходе из него неприятеля. Дорога от Московской заставы до Днепра покрыта была человеческими трупами и падалищем. Ямская слобода, обращённая пожарами в поле, ледяная поверхность Днепра и вся набережная уставлены были брошенными фурами, зарядными ящиками, пушками, понтонами и экипажами, всюду разбросаны были разного рода ручные оружия, и среди них бродили, как тени, и умирали от холода и голода погонщики и солдаты. Несчастные кутались в священнические рясы, стихари, женские салопы; на головах седых ветеранов надеты были капоры, ермолки или рогожи. Уста их изрыгали богохульства и слали проклятия Наполеону; многие, обнажив в отчаянии грудь, призывали смерть и падали тут же от её руки.
В Смоленске до нашествия неприятеля было 15 тысяч жителей, после же 1812 года не насчитывалось и 10 тысяч.
Каменные дома были разрушены, а большинство деревянных сожжено; деревья в садах обгорели и засохли. По словам одного современника: «Смоленск нельзя бы было назвать городом, ежели бы не имел окружающей его огромной стены и оставшихся каменных церквей».
Окрестные слободы и деревни были все выжжены и разрушены, да и город существовал, по словам очевидцев, только номинально. Повсюду виднелись только стены каменных домов, потому что деревянные постройки, из которых состояла большая часть города, за исключением весьма немногих, исчезли; от города остался один скелет.
В Смоленске в 1812 году сгорело 45 каменных домов и 1568 деревянных, 69 лавок каменных и 248 деревянных; из 2250 обывательских домов, лавок и заводов уцелело лишь 350. Убытки города простирались до 6 600 000 рублей. Улицы, кроме того, усеяны были разбросанными пушками, которых собрано до 167, немало их было потоплено в реках, вместе с ядрами и другим оружием.
Оставшимся жителям страшно было выйти из своих убежищ, сердце обливалось кровью при виде улиц, покрытых трупами, кругом пустота, разоренье и смерть…
Трупы складывали большими кучами и сжигали, а когда оказался недостаток в дровах, то возле кладбища св. Гурия, Самона и Авивы, а также на западной стороне города за крепостью близ Немецкого кладбища и в крепости близ Казанской церкви вырывали большие глубокие ямы и клали трупы рядами, пересыпая каждый третий ряд известью. Могилы воинов встречаются за Свирским храмом и близ Чёртова рва. Уборка продолжалась около 3 месяцев. С наступлением весны, когда сошёл снег, опять обнаружилось много человеческих трупов в садах, огородах, озёрах, прудах и даже в колодцах. Для предупреждения распространения заразы перед домами днём и ночью жгли кучи навоза…
И прозвали жители Смоленска этот злополучный год «разореньем». Даже по настоящее время можно нередко услышать среди жителей города такое выражение: «Это было в разоренье или после него» и так далее».
Кстати, есть в книге Грачёва и очень ценные свидетельства о том, что восстанавливаться Смоленску помогала вся Россия: «Первым примером таковой помощи было пожертвование 12 декабря 1812 года Государем Императором Александром I на Смоленскую губернию 3-х миллионов рублей, из которых 500 тысяч было ассигновано на восстановление храмов и помощь духовенству. Общество «призрения разорённых от неприятеля», основанное в Санкт-Петербурге, пожертвовало на Смоленскую губернию 1 538 680 рублей. Из разных городов России поступали денежные пожертвования, каждый спешил протянуть руку помощи разорённой области».
Героизм и милосердие
Большой интерес представляет работа известного смоленского врача и одновременно вдумчивого серьёзного историка и краеведа, активного популяризатора и пропагандиста краеведческих знаний И.В. Панисяка «Отечественная война 1812 г. на Смоленщине. Трагедия и милосердие». Вот что говорится в ней о героизме жителей Смоленщины при отпоре захватчикам:
«В противоборстве врагу участвовали дворяне – опытные в своём большинстве офицеры, мещане, купцы и даже священнослужители. Партизаны Смоленщины Семён Архипов, с отрядом в несколько сот крестьян Краснинского уезда, в котором сражались отставной солдат Федька (Фёдор), местный батюшка (имя и фамилию установить не удалось), коллежский асессор Василий Петрович Энгельгардт во главе группы из 19 дворовых и истреблял мародёров, отбивал и возвращал пострадавшим отнятое у них имущество, с середины августа по ноябрь 1812 года постоянно пополнявшийся местными крестьянами его отряд уничтожил более 1800 и взяли в плен свыше 2000 наполеоновских воинов.
Известны подвиги Поречского отряда мещанина Никиты Минченкова, награждённого орденом Св. Георгия за уничтожение неприятеля и пленение французского курьера, при котором имелись очень важные депеши, а также за захват знамени 11-го пехотного полка французов.
Отряд Петра Дмитриевича Лесли из 60-и бывалых людей на лошадях собственного конезавода семьи отражал передовые отряды врага, а затем, отступив к Красному, присоединился к драгунскому полку, входившему в состав войск Неверовского. В деле у Красного Лесли «во фраке» командовал эскадроном драгун.
Мародёров дивизии Домбровского и корпуса Понятовского на Ельнинской земле уничтожали бойцы князя Тенишева вместе с партизанами Дениса Давыдова, Сеславина и Фигнера.
Яркие страницы в народную войну 1812 года вписали партизаны Сычёвского уезда, руководимые местным предводителем дворянства Н.М. Нахимовым (близким родственником будущего прославленного адмирала) и его соратниками майором Емельяновым, капитаном Тимашевым, лейтенантом флота И.И. Граблиновым, исправником Евстафием Богуславским, городничим Павлом Карженковским, «морской артиллерии лейтенантом» Мельниковым, поручиком Подлуцким (имя и отчество установить не удалось), бургомистрами Масленниковым, М. Васильевым, приказчиками В. Никитиными, А. Степановым; крестьянами Антоном Ивановым и Емельяновым, уничтожившими более 1500 французских солдат, пленившими более 1000 человек, потеряв за всё время боёв убитыми около 15 и ранеными – не более 200 бойцов.
Достойны упоминания подвиги пономаря села Савенок Алексея Смирягина, который, «собрав толпу удальцов, совершал лихие набеги на французов», за что был награждён орденом Св. Георгия».
Иосиф Викентьевич в своей работе совершенно справедливо отмечает, что «постепенно гнев и ненависть смолян к врагам вытеснялись чувством сострадания. Видимо, это естественно. Пережитое горе и невзгоды вместо ненависти к противнику замещались состраданием и милосердием по отношению к пленным, на долю которых выпали муки скорбного бегства из России, когда смерть за ними шла по пятам.
Нашим соотечественникам всегда свойственно чувство сострадания и жалости к обездоленным. Свидетельством тому может служить рапорт командира батальона внутренней стражи Смоленска подполковника и кавалера Устьянцева от 15 декабря 1813 г. Он уведомил Смоленского военного губернатора барона К.А. Аша о том, что «пересылаемый из Литовского Виленского правления арестант французский уроженец Кароль Эба (Эго) без всякого продовольствия... по прибытии в г. Смоленск трудно заболел, почему был отправлен от меня для излечения в Смоленскую градскую больницу, из которой он по выздоровлении прислан ко мне для отправления в начале марта, вследствие чего помянутому Эго прошу отпустить сколько полагаться будет кормовых денег»…
Удивительный факт: уже с апреля 1813 года всё чаще стали появляться среди документов прошения о вступлении в российское подданство от военнопленных наполеоновской армии. Казалось бы, они находились на разорённой ими же, голодной вражеской территории, с неизвестным им укладом жизни, с непонятным языком, образом жизни и культурой! Но – таковы факты.
К середине 1813 года подобные прошения приобрели массовый характер. И вновь благородный поступок: этапируемый в Симбирск с группой пленных вестфальцев австрийский подданный Андрей Сухинский изъявил желание вступить в российское подданство, что дало основание гражданскому губернатору 11 августа 1813 года рекомендовать командиру Смоленского гарнизонного батальона подполковнику Устьянцеву не отправлять «с прочими в Симбирск», а оставить в Смоленске…
Подобные прошения о вступлении в российское подданство поступали до 30-х годов XIX века… Среди соискателей на вступление в подданство России оказалось довольно большое количество медиков (врачей, лекарей, учеников лекарей и фельдшеров). Так, в Рославльском уезде положительные рекомендации получили французский полковник Фун и сын его («для занятия детей науками»), хорошо зарекомендовавшие себя в лечении «свирепствовавших тогда (в 1812 г.) и ныне ещё не прекратившихся болезней» итальянца Павиари (Полиари), бывшего лекарем при походных госпиталях, находившийся в Бельском уезде в имении капитана Каховского подлекарь Аполлон Гренан.
В имениях действительного статского советника и камергера графа Рибопьера, находившихся в Могилёвской и Смоленской губерниях (одно из их имений располагалось близ Вязьмы), также были пленные французские лекари. К весне 1813 года они оказывали медицинскую помощь своим благодетелям, достаточно окрепли и обратились с просьбой разрешить им «пользовать» (лечить) в деревнях крестьян. На запрос владельца имений Особая Канцелярия министерства полиции 2 мая 1813 года дала согласие на врачебную деятельность докторам Даунту и Касперу Вильгельму Либерту, поскольку оба врача получили лестные отзывы от работавших с ними врачей Врачебной Земской управы.
Достойна упоминания судьба раненного в ногу французского врача Валя, пленённого в Смоленске, который усилиями местных врачей поправился и решил остаться в России.
Вот какое воспоминание о нём оставил А.А. Лесли: «Доктор Валь – пленный французский фельдшер, оставшийся в Смоленске с 1812 г. Его все любят за добрый и весёлый характер. Бедных лечит даром, даёт лекарства без денег, иным со своего стола посылает кушанья. А сам не имеет большого состояния, и вообще у него между достаточными дворянами совсем небольшая практика, как он лечит сильными средствами. но иногда это спасает». Столь же тёплые слова находим у В.М. Вороновского, а в публикации «Река времён. Книга истории и культуры» читаем: «Доктор, оставшийся в России после изгнания французов и прозванный Другом человека». Да пребудет добрая память о таких людях.
С обращением о принятии российского подданства 17 февраля 1814 г. обратились французские пленные Жан Шеделио, Жан Гург и Иозеф Мак, «как знающие разное мастерство... и желающие быть записаны в мещане». С аналогичным прошением в апреле того же года обратился к властям уроженец г. Невеля, взятый в плен под Можайском Иозеф Франсефор Лаверни, изъявивший желание вступить в Духовщинское мещанство. Подобных просьб только в 1814 г. значится несколько десятков».
Продолжая традиции
Смоленское сражение 1812 года было и в центре внимания известного смоленского краеведа доктора исторических наук Д.И. Будаева, который на основе многочисленных документов об оборонительных боевых действиях русских войск против французской армии в районе Смоленска 4–6 августа 1812 года доказал, что именно в Смоленске план Наполеона навязать русской армии генеральное сражение был сорван.
Продолжаются и развиваются традиции смоленского краеведения в изучении Отечественной войны 1812 года и в наши дни. Ежегодно кафедрой истории Смоленского государственного университета при участии Смоленского краеведческого общества проходят научные конференции «1812 год: война и мир». В минувшем году эта конференция состоялась уже в 14-й раз. И каждая внесла немалый вклад в развитие исторической науки и краеведения. Принимают участие в них не только смоленские краеведы, но и исследователи из-за рубежа. Отрадно, что активно участвуют в этих исторических форумах и студенты, молодёжь.
Рассматриваются на конференциях самые разные аспекты «эпохи 1812 года» – от военных действий до повседневной жизни жителей Смоленска в тот тяжёлый для Отечества год.
Среди значимых монографий об этом периоде истории и Смоленщины, и всего нашего Отечества, изданных смолянами, нельзя не отметить книгу известного смоленского учёного и краеведа А.А. Стерлягова «Две отечественные войны: исторические параллели». Книга была издана смоленским издательством «Свиток» в 2020 году и прослеживает исторические параллели политико-экономических процессов, которые происходили до, во время и после отечественных войн 1812 и 1941–1945 годов. Эти две войны, как справедливо отмечает автор монографии, оставили на смоленской земле значительные следы: «Любая из войн индивидуальна и имеет своё исключительное начало и неизбежный конец, поэтому сопоставление войн не всегда уместно. Но обозначенные войны имеют одну важную особенность в истории нашего государства: они были народными, священными войнами за свободу и независимость и поэтому в народной памяти оставили одинаковое звучание – «отечественная». По этой причине захотелось сопоставить их на арене мировой истории». И действительно, эта книга полна очень интересных, актуальных по сей день исторических параллелей и достойна отдельного подробного рассказа.
«Конечно, падение Смоленска было несомненным успехом Наполеона: русские войска теперь до самой Москвы не имели другого сколько-нибудь значительного опорного пункта. Не случайно Кутузов, узнав об оставлении города, произнёс: «Ключ к Москве взят». Однако успех этот дался французам немалой ценой: после Смоленска Наполеон располагал не более чем 135–140 тысячами боеспособных солдат, – писал исследователь этого периода отечественной истории Морган Рахматуллин. – Перед французским императором, бесславно взявшим пустые развалины древнего русского города, встал вопрос: что дальше? Поначалу он был твёрд в своем намерении остаться на зиму в Смоленске, но настроение императора переменчиво, и он вдруг решает, что сильно изнурённая при отступлении русская армия отныне «может лишь присутствовать при падении её городов, но не защищать их», а потому надо идти дальше. К этому Наполеона подвигло и то, что Александр I оставил без ответа предложение заключить мир, направленное ему сразу же после оставления русскими войсками Смоленска. Как мы знаем, это решение оказалось для французов роковым.
В то время никому не дано было знать, когда именно наступит день решающего наступления на захватчика, день, когда русская армия соберёт достаточно сил и ударит по ослабленному врагу, не оставив ему ни единого шанса на спасение… Этого, как известно, удалось добиться лишь в начале октября 1812 года в Тарутинском лагере. А ещё через несколько недель Смоленск был освобождён. Жителям предстояло потратить очень много сил на восстановление почти полностью разрушенного города». И об этом – отдельный рассказ.
На снимках:
- Александр Юрьевич Аверьянов «Сражение за Смоленск»
- Альбрехт Адам «Сражение за Смоленск 18 августа. 1812 года»
- Петер фон Гесс «Сражение за Смоленск 17 августа 1812»
- Неизвестный художник «Сражение при Смоленске»
Игорь Красновский
228