Смена первого заместителя губернатора Смоленской области стала весьма резонансным событием в политической жизни региона

Смена первого заместителя губернатора Смоленской области стала весьма резонансным событием в политической жизни региона. По–другому и быть не могло, ведь на одну из ключевых позиций региональной власти назначен «варяг», а варягов смоляне всегда воспринимали с недоверием.

Скольких приезжих вице–губернаторов мы «проводили назад» за три с небольшим года, навскидку и не скажешь, надобно вспоминать поименно. Кого–то и сейчас вспоминаем добрым словом, кого–то не без иронии… Словом, «пришел — ушел», дело–то житейское. И уже после смены «первого эшелона приехавших» приход каждого следующего «нездешнего» зама стал восприниматься как рутинное событие, мол, это ненадолго — временный фрагмент. Да и сами персонажи были какими–то «пресными», а пресное предметом живого обсуждения быть не может.

Нынче совсем другой случай. В регион пришел не просто «варяг», а «варяг», имеющий весьма впечатляющий бэкграунд. Но главное в том, что он назначен на ключевую должность. Добавила пищи для бурных обсуждений и внезапность смены первого заместителя губернатора. Да, слухи об уходе понятного для местных элит Александра Логутова появились не накануне его отставки, а гораздо ранее. Технически вполне объяснимо и распоряжение губернатора о назначении на освободившуюся должность первого зама Михаила Куркова, который появился здесь вовсе не «с чистого листа». К тому времени в статусе советника губернатора он «продвигал» реализацию смоленских проектов в Москве, и небезуспешно. То есть, на первый взгляд, ничего экстраординарного, ничего неожиданного не произошло. Но, согласитесь, ожидаемые события, как правило, не вызывают такой бурной реакции (причем, с полярно противоположными оценками и прогнозами), как это произошло сейчас.

Свою версию появления Михаила Куркова в должности первого заместителя губернатора Смоленской области мы изложили в предыдущем номере журнала. Впрочем, наша трактовка ситуации (подтвердит или опровергнет которую только время) была сделана когда никаких официальных документов об отставке и назначении еще не было.

Знакомство с нынешним «первым» ограничивалось лишь интернет–информацией, полученной по запросу «Михаил Курков». Кстати, ровно в таком же режиме (заочного знакомства) мы в свое время спрогнозировали ситуацию со сменой начальника в Смоленском УВД. В случае с генерал–майором Владимиром Морозовым наша оценка подтвердилась «на все сто». И безусловно, нам очень интересно, совпадет ли наше видение с реальностью на сей раз. Поэтому личное общение с Курковым мы не стали откладывать в «дальний ящик» и напросились на беседу, что называется, с места — в карьер, ровно через неделю после его утверждения в нынешней должности. И оценили, кстати, что Михаил Владимирович сразу согласился на встречу, не прибегая к железобетонному аргументу, мол, дайте время вникнуть в ситуацию.

Что касается первых впечатлений от общения с новым первым заместителем губернатора Смоленской области, можем сказать одно: в своих ожиданиях мы не обманулись. На сей раз речь действительно идет о совершенно иных масштабах решения задач и совершенно иных масштабах цифр.

При этом Курков — последовательный приверженец жесткой властной «вертикали», и в этом, кстати, наши позиции абсолютно совпадают.

Итак, сегодня в гостях у журнала «О чем говорит Смоленск» Михаил Курков.

— Михаил Владимирович, большая часть вашего трудового пути (и государственная служба, и работа в бизнесе) связана с Краснодарским краем — одним из передовых, процветающих регионов. А Смоленская область — это Смоленская область. Середнячок из ЦФО — вот краткая, но емкая оценка экономики региона. В связи с вашим нынешним назначением вопрос: неужели после того, как полакомишься десертом, интересно мечтать о корочке черного хлеба?

— Вы правы в том, что действительно сложно сопоставить экономику этих двух регионов, да и некорректно это сопоставление. Кубань уже изначально имела объективные предпосылки для того, чтобы быть развитым регионом. Море, курорты, даже известное выражение «там палку в землю воткнешь — сама зацветет» — это тоже про Кубань.

Да, там совсем иные объемы инвестиций. Но это только «верхняя часть айсберга». На самом деле Краснодарскому краю присущи все те проблемы, которые стоят на повестке дня любого российского региона. Это что касается «десерта». Если же говорить о том, почему «черной корочки» захотелось, я сразу, когда вы спросили, вспомнил очень непростые времена, которые переживал Краснодарский край, когда страна была «на переломе». Мне довелось работать в администрации Краснодарского края еще когда ее возглавлял Николай Дмитриевич Егоров (впоследствии он стал главой администрации Президента России, потом вице–премьером – руководителем федеральных органов власти в Чеченской республике). Я, кстати, шел следом за ним, «куда партия велит». Есть задание — Абхазия, значит, это была Абхазия, Чечня — значит, Чечня. О том, насколько «сладко» будет работаться в той или иной ситуации, рассуждать мне даже в голову не приходило. Я «командный игрок», и был на всех тех участках работы, которые поручались Николаю Дмитриевичу.

Так вот, когда мы начинали, Краснодарский край был в таком же провале, как и вся страна. В то время мне пришлось заниматься формированием инвестиционной политики Краснодарского края. И сегодня мне не стыдно предъявить результаты ее реализации: именно тогда на территорию края пришли крупнейшие зарубежные компании, это и Knauf («Кнауф Гипс Кубань»), и Philipp Morris, и Nestle, и многие другие. Уже к концу девяностых объем внешних капиталовложений края превысил 200 миллионов долларов. Причем, после финансового кризиса 1998 года у нас начался очень активный рост зарубежных инвестиций. Все это давалось не так легко, как может показаться со стороны. Я бы сказал, мы тогда не «заводили инвесторов», мы их в буквальном смысле «втаскивали» на нашу территорию. Так что не надо думать, что там всегда был «десерт».

А что касается того, чем мне интересна работа здесь, скажу, что сейчас я снова ощущаю то состояние некоего «драйва», «куража», которое было в то время, когда я работал в администрации Краснодарского края в сложные времена. Когда все легко и гладко, все по накатанной, мне неинтересно. Кроме того, Смоленская область (как и Краснодарский край) — приграничная территория, ее экономический потенциал огромен. Свою задачу вижу в том, чтобы уже года через два никому и в голову не пришло сказать о Смоленской области, что это «середнячок из ЦФО».

— Вы сейчас упомянули о работе в Чечне в очень неспокойное время. А семье как сказали о том, куда едете?

— На тот момент я только недавно женился, и мы с супругой ждали ребенка. Сами понимаете, сказать ей, что отправляюсь в «горячую точку», я не мог. Поэтому она «знала», что я уезжаю в длительную командировку в Москву. Там [в Чечне — Авт.] был такой телефон, что она звонила мне через московский код, и я ей звонил так же. Потом всплыла правда, что называется, «спалился». Но к тому времени уже родилась дочь (а я очень хотел, чтобы первым ребенком непременно дочка была, а потом сын — так и вышло). Хочу сказать, что благодарен супруге за то, что она уже потом, понимая, что я там задействован в каких–то серьезных мероприятиях, приняла это как должное, лишних вопросов не задавала. И, конечно же, она не знала, что у меня была возможность поехать работать в Москву, вместо той командировки в Чечню. Но в Москве жить я не хотел, решил остаться в Краснодарском крае, соответственно, был командирован в Чеченскую республику. Хотя, сейчас вспоминаю… на самом–то деле, в той же самой Абхазии, в Чечне, совсем несладко приходилось. И когда говорили, что руководители в «горячих точках» совершенно спокойно работали, все им «как с гуся вода», ничего страшного в таких командировках — это неправда.

— Отвечая за инвестиционную политику и развитие экономики уже в ранге заместителя председателя правительства края, в том числе, вы курировали и «сочинское направление». Цитирую одно из ваших высказываний 1999 года: «Прекрасные перспективы у горнолыжного курорта Красная поляна. Здесь уже появляются частные мини–гостиницы, строятся новые очереди канатной дороги с перспективой круглогодичной эксплуатации. Продвигается работа по строительству парка «Волшебная страна» в Адлере. Этими двумя проектами заинтересовалась администрация президента РФ и сам Владимир Путин. Уже подготовлены соответствующие документы, так что, уверен, что и замечательный парк, и современный горнолыжный курорт уже скоро будут привлекать в Сочи тысячи россиян».

В то время не то, что об олимпиаде в Сочи речи не было, но и горнолыжный курорт там поначалу, наверное, воспринимался не более, чем «фантазия Куркова»? А сейчас вот — большой, значительный федеральный проект. Фантастика!

— Все большие федеральные проекты начинаются, как правило, с маленьких «крупинок». Проект горнолыжного курорта в Красной Поляне, который обернулся в конечном итоге «Сочинским прорывом», ведь, тоже начался с такой «крупиночки». Будучи заместителем председателя правительства Краснодарского края, я находился в командировке во Франции. Меня очень заинтересовало, как работает их закон о снеге, который, собственно, и регламентирует работу горнолыжных курортов. И я понял, что для Краснодарского края это просто находка! Дело в том, что закон о снеге приносит во французскую казну существенные доходы. Я привез французский закон в Краснодарский край, мы его перевели, и после проработки с руководителями всех комитетов законодательного Собрания края он был принят у нас за аналог работы. Замечу, что тогда Куршавель имел у нас совсем не то звучание, что все последние годы, тем не менее, мы сделали ставку на это направление и не прогадали. Инвесторов из Франции мы подтянули в самые сжатые сроки, и «фантазия» начала приобретать очертания реальности. И сейчас я вспоминаю, как мы с первым заместителем председателя Олимпийского комитета Леонидом Тягачевым ездили на место, чтобы формировать площадку, по факту ведь получилось, что олимпийскую площадку. Ну а на тот момент это была только мечта, тогда рассматривалась возможность сделать площадку для проведения международных соревнований по горнолыжному спорту, и только.

— В один прекрасный момент вы сменили административную работу на реализацию бизнес–проектов. Почему?

— Мне всегда интересно что–то организовывать «с нуля». И я всегда работал там, где есть движение, где кипит жизнь. Поэтому я начал заниматься строительством. Это был интереснейший этап. Мы строили жилые многоквартирные дома в Геленджике, в Краснодаре, построили два аквапарка, причем один из них — на Тамани — я отношу к одному из самых удачных своих проектов. Изначально это был рискованный эксперимент, потому что строили мы аквапарк на абсолютно пустом месте. Там вообще ничего не было, сотка земли стоила 30 долларов — копейки. Я, конечно, понимал риски, но в данном случае решение было совершенно правильно просчитано. Когда мы построили аквапарк, территория «обросла» инфраструктурой, там появился настоящий курорт! Стоимость земли в том месте подскочила до 15 тысячи долларов за сотку! Таких примеров могу привести множество. Поэтому работа в бизнесе для меня была очень интересна.

— Была?

— Не то, что мне сейчас это неинтересно. Просто захотелось более масштабной работы, чего–то нового…

— Это правда, что нынешнюю работу в Смоленске вы предпочли должности в администрации президента?

— У меня на тот период действительно было несколько предложений, в том числе, и то, о котором вы сказали. Я их обдумывал. В конечном итоге выбрал Смоленск, потому что это — «живая» работа. Для меня это очень важное условие.

— Михаил Владимирович, я так понимаю, что Сергей Владимирович Антуфьев, приглашая вас на должность своего первого заместителя, прежде всего, делает ставку на ваше тесное взаимодействие с министерствами и ведомствами правительства. И в данной ситуации несомненным вашим плюсом являются крепкие связи «наверху», в Москве. Откуда они у чиновника регионального уровня появились?

— (Улыбается). Скажу больше: у меня крепкие «связи наверху» не только в Москве, но и в Кавказских республиках, и в Украине. Дело в том, что Краснодарский край — приграничный регион, и многие вопросы, которые я решал, работая в администрации, а затем в правительстве края, требовали личного контакта с руководителями прилегающих субъектов. Что касается Москвы, то у меня были постоянные поездки в министерства и департаменты. Для меня три дня в неделю слетать в Москву, чтобы сдвинуть решение вопроса, не было проблемой. За это время со многими людьми из этих структур у меня сложились хорошие отношения и на личном уровне. И не только в правительстве, но и в руководстве партии. Это нормально. Поэтому вы верно подметили — Сергей Владимирович поставил передо мной вполне конкретную задачу: весь имеющийся потенциал, который есть, должен быть направлен на то, чтобы Смоленская область полностью соответствовала статусу западной части России. Наш регион должен стать западной «витриной» страны.

— Об этом много лет говорили разные смоленские губернаторы. Помнится, еще при Викторе Маслове «чуть–чуть, и получилось бы», проект по трассе М–1 должен был вот–вот запуститься (с развитием всей приграничной инфраструктуры). А воз и ныне там.

— Обещаю, что мы его сдвинем в самое ближайшее время. Говорю не ради того, чтобы пообещать. Я начал заниматься этим проектом, находясь в статусе советника губернатора Смоленской области, и очень плотно работал по нему в Москве. Я скажу, почему не получалось раньше. По этой трассе у нас существовали шесть логистических центров, они были сделаны на региональном уровне, и все. А чтобы получить от какой–то региональной идеи или программы необходимый эффект, ее нужно увязать с программой федеральной, тогда появятся необходимые ресурсы, и пробуксовка будет ликвидирована. По М–1 в настоящий момент у нас идет плотная работа с федеральным «Автодором», программа утверждена, и региональная карта развития трассы теперь наложена на федеральную карту, где отражены и логистические центры, и объекты придорожного сервиса.

— Странно, а раньше логистические центры возникали «снизу», стихийно: находился кто–то, кто готов был строить, и строили.

— Больше такого не будет никогда. Потому что есть стратегия развития России, и она же станет стратегией развития области.

— Чего еще не будет никогда?

— Давайте лучше так: о том, что будет теперь. Оттолкнусь от конкретного примера. Вы знаете, что в Смоленском районе мы сформировали фармацевтический кластер, там будет построен завод по производству лекарств. У нас были переговоры с крупной итальянской фармацевтической компанией, и они очень долго сомневались, стоит ли строить именно у нас. Мне понятны были их сомнения: только после того, как мы обговорили, что с нашей стороны будет оказана помощь и в быстром оформлении, и в дальнейшем сопровождении проекта, все сомнения у них отпали. Я говорю о том, что мало разработать законодательную базу для привлечения инвесторов. Инвестор должен быть уверен, что не будет сбоев на стадии реализации проекта. Поэтому теперь каждый подобный инвестиционный проект в обязательном порядке будет иметь сопровождение ответственных лиц из администрации. Для меня странно, что раньше здесь не было такой практики. Еще один крупный проект, который будет реализован в этом году — строительство в Гагаринском районе завода по выпуску опор ЛЭП из композитных материалов. Закладка первого камня намечена на июль, а уже осенью завод начнет выпуск первой продукции, которая будет очень востребована в России, поскольку аналогичных производств в стране нет, а спрос уже огромный (вы помните, когда из–за снегопадов в результате малой надежности конструкции электрических опор отрезанными от электричества оказывались целые районы ряда областей). Вообще, учитывая уникальное расположение Гагаринского района, губернатором было принято решение о создании там крупного промышленного кластера (кстати, этот вопрос мы с Сергеем Владимировичем прорабатывали еще задолго до моего назначения на нынешнюю должность). Туда мы будем «подтаскивать» интересные для нас индустриальные предприятия, которые планируется вывести из Москвы. Такие же кластеры мы будем создавать и в других районах, которые расположены вдоль трассы М–1 (Ярцевский, Сафоновский, Вяземский). При появлении таких предприятий на территориях районов у жителей области отпадет необходимость ездить на работу вахтовым методом в Москву и Московскую область. А только по Гагаринскому району таких сейчас более 2,5–3 тысяч человек, и это инженеры и высококлассные специалисты!

— Правильно ли я поняла, что ваш стиль работы определяется девизом: ничего невозможного нет. Соответственно, теперь можно рассчитывать, что территорию Смоленской области уже в ближайшее время ожидают инвестиционные дожди?

— Поняли правильно, только это не девиз, а знание ситуации и имеющийся опыт работы. На самом деле, на территории России есть крупные банки, крупные компании, которые не знают, куда вкладывать сегодня средства, поэтому пытаются выводить их за границу. Есть инвесторы, которым все равно, куда деньги вкладывать, лишь бы работали. Их требования просты и понятны: покажите экономический проект и докажите, что он рабочий. Это элементарные вещи. Вот, кстати, у нас есть несколько крупных инвестиционных проектов по сельскому хозяйству. Есть компании, которые сегодня хотят вкладывать деньги в строительство на территории области крупных животноводческих комплексов. Причем, большие деньги — от одного до трех миллиардов рублей. И здесь, в администрации, ведь есть немало наработок бизнес–идей, их просто надо доупаковать: сделать ТЭО и презентовать. Губернатор дал «добро» на то, чтобы наша область принимала участие абсолютно во всех выставках, в том числе, и на международном уровне. Надо включать все рычаги, тогда будет эффект.

— Вы сейчас уверенно и как–то буднично говорите о вещах, нехарактерных для нашего региона. Что касается сектора инвестиций, экономического сектора, такое ощущение, что административная работа в этом направлении осталась застывшей еще со времен губернаторства Анатолия Глушенкова. Время от времени говорилось, что будет по–другому, но все как–то прорыва не видно.

— Относительно того, что «нехарактерно для региона» — это заблуждение. Как раз характерно, и в этом я убедился, когда собирал у себя совещание с экономическим блоком. Есть в регионе потенциал, не только географический, но и человеческий. Надо только дать человеку возможность что–то реализовать, и он будет готов «впереди паровоза бежать», чтобы сделать эту работу.

— Если все так просто, где проблема? Может, это как раз тот самый пресловутый «земельный вопрос»? В районах все пораспродано непонятно кому, в городе полная неразбериха, сейчас вот земля в городе стала предметом политического торга…

— Я понял вопрос. Может быть, скажу жестко, но я буду использовать ту терминологию, которую здесь уже «прилепили» к моему образу, мол, он казак, если что не так, за шашку схватится. Так вот, где будет нужно «шашку поднять», я ее подниму по одной простой причине.

Я абсолютно убежден, что те инициативы, которые область спускает вниз, должны быть исполнены, в этом плане должна работать жесткая «вертикаль». Методы и рычаги для наведения порядка есть, и я готов ради эффективной работы использовать имеющийся арсенал в полном объеме. Поверьте, это можно сделать, не нарушая закон о самостоятельности муниципальных образований. Поэтому если позиция какого–либо муниципального образования будет идти вразрез с позицией губернатора, будем эту позицию поправлять, в прямом смысле слова. Поверьте, тех полномочий и ресурсов, которые есть, вполне хватит. Откровенно говоря, у меня даже в голове не укладывается ситуация, когда муниципальное образование проводит какую–то свою политику, игнорируя область. Я не могу понять, как муниципальное образование может диктовать условия области и мешать тому, что она пытается реализовать?!

Предвосхищая вопрос о требовании «слепого подчинения», отмечу: там, где глава способен внятно объяснить позицию и привести весомые аргументы, доказать, что отстаивает исключительно полезную для всех идею, мы наоборот скажем — какие молодцы, мы будем оказывать вам полную поддержку, потому что это действительно хорошо (есть ведь тонкости, которые на местах видны лучше). В остальных случаях мы должны работать в едином ключе. Это мое твердое убеждение.

— Михаил Владимирович, после первого заседания рабочей группы по подготовке к юбилею под вашим председательством из уст в уста (почти как байку) передавали ваше заявление о том, что набережную все–таки надо строить по двум берегам Днепра. Это на самом деле революционное заявление, поскольку проект с «однобережным» вариантом уже утвержден. И не здесь, а «наверху», а значит, отступать от него ни в коем случае нельзя, иначе федералы будут недовольны. Это первое. Второе: даже у этого, «однобережного» строительства набережной, насколько известно, есть проблемы с финансированием.

— Вы знаете, федералы всегда бывают чем–то недовольны, как говорится, работа такая. Вот, говорят, для журналиста самый страшный вид цензуры — это самоцензура, так же и в административной работе. Не надо загонять себя в искусственные рамки, «как бы чего не вышло». И потом, есть формат совещаний, на которых федералы указывают на недостатки и требуют их устранить, а есть другой формат — личного общения при обсуждении вопросов. Я видел, как Сергей Владимирович общался с первыми лицами страны и говорил о трудностях, которые есть, и там было обоюдное понимание, что надо искать пути решения. Поэтому, давайте посмотрим на ситуацию с набережной и поймем: мы готовим город к большому событию, в реализацию предъюбилейных мероприятий вкладываются немалые средства, соответственно, мы должны сделать все, чтобы потом не стыдиться того, как мы это сделали.

Надо честно ответить на вопрос: мы делаем набережную для себя или только на один день, когда гости приедут? Если только, чтобы гости на въезде в город полюбовались, тогда да, достаточно благоустроить один берег. Если для себя, чтобы жители с удовольствием приходили сюда гулять, любоваться прекрасным видом на собор, на второй берег реки, тогда надо делать второй берег. Я привык к тому, чтобы все по уму было сделано, а не ради того, чтобы в плане «галку» нарисовать. Я просто представил: вот успели мы все объекты подготовить в срок, все сделали, «как было прописано регламентом». Приехали высокие гости и захотели по набережной пройтись. Мы что, скажем им: вы в ту сторону не смотрите, у нас по утвержденному плану только один берег предусмотрен был? Я думаю, что мы с губернатором сможем убедить федеральный Центр в необходимости обустройства второго берега.

— А деньги откуда возьмем? Остается только внебюджетный сектор, и, если помните, мы пытались федеральный оргкомитет убедить в том, что запланированные внебюджетные средства и все объекты, с ними связанные, надо вообще вычеркнуть из плана–графика подготовительных мероприятий, потому что, как заявила в свое время госпожа Зверева, курировавшая подготовку к юбилею от города, «инвестиций нет и не будет».

— Будем привлекать внебюджетные средства (они будут, уверяю), будем использовать по максимуму все возможности, которые есть, будем в Москве дневать и ночевать. Но после праздника нам не должно быть стыдно за свою работу.

Михаил Курков родился 30 июля 1962 года в станице Калининская Краснодарского края. Образование высшее: Кубанский государственный университет (юридический факультет), Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации.

Работал в комсомольских, советских и партийных органах г. Краснодара.

С 1990 года на хозяйственной работе.

1995–1997 гг. Начальник отдела, начальник управления экономической безопасности и региональной политики, генеральный директор департамента экономической безопасности и внешнеэкономических связей администрации Краснодарского края. Принимал участие в оказании интернациональной помощи Республике Абхазия. В статусе Советника заместителя председателя правительства РФ, руководителя территориального управления федеральных органов исполнительной власти в Чеченской Республике проводил активную работу по освобождению российских солдат из плена.

1997–2001 гг. Заместитель председателя правительства Краснодарского края по вопросам торговли, бытового обслуживания и конъюнктуры рынка.

2001–2004 гг. Руководитель представительства ФГУП «Рособоронэкспорт» в Краснодарском крае.

2005–2010 гг. Руководитель ООО «Южная холдинговая компания».

2010–2011 гг. Советник председателя Правления по вопросам финансов и инвестиций НКО «Евроинвест».