Сергей Леонов: «Медицину нужно приравнять к силовым структурам»

Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (телеканалы ОТР и «Регион­67») стал член Совета Федерации, сенатор РФ Сергей Леонов. Предлагаем вашему вниманию газетный вариант этой беседы.

– Здравствуйте, Сергей Дмитриевич.

– Здравствуйте, Сергей Витальевич.

– Я Вас приветствую в программе «Диалоги»«.  Встречались мы не раз в этой программе, но впервые Вы участвуете в ней как сенатор, хотя уже прошло…

– …два года.

– Давайте вернёмся на два года назад. Итак, Вы пришли в Совет Федерации, о котором, конечно, знали много, знали, чем он занимается. И всё­таки – что удивило приятно, а что, может быть, и шокировало?

– Ну мы берём первые месяцы?

– Конечно.

– Сергей Витальевич, мне повезло. Мне всегда «везёт». Я часто попадаю в очень серьёзные ситуации. И на первом моём Совете Федерации, на котором мне как раз вручили удостоверение, рассматривался закон о пенсионной реформе. У нас в Смоленской области – а на тот момент я был депутатом областной Думы, – он тоже рассматривался на Совете Думы. Я проголосовал против повышения пенсионного возраста, потому что мы отстаивали это во время избирательной кампании, много проводили митингов, пикетов, боролись за то, чтобы этот закон не был принят.

– Я напомню, что имеется в виду ЛДПР.

– Конечно. И тут я опять попадаю на этот закон, и мне представился второй раз шанс проголосовать против, но уже в Верхней палате. Я был одним из четырёх сенаторов (а всего нас 170), которые проголосовали против этого закона. И достаточно напряженная ситуация возникла, некоторые товарищи ко мне даже подошли и сказали: Вы можете отказаться от своего решения или напишите, что Вы не ту кнопку нажали.

Эмоциональное напряжение было колоссальное, конечно. Если сейчас я против проголосую, что будет? Тут же принято всё «за», «за», «принимать», «принимать», а я только пришёл и уже в пику! Вот так я зашёл в Совет Федерации. Громко.

– А в Совете Федерации «дедовщина» есть?

– Я бы не сказал. Очень уважительное отношение друг к другу, несмотря на различие в возрасте и опыте. Я молодой, а есть сенаторы, которые долгое время руководили регионами, и по 20, и по 15 лет, есть бывшие министры, бывшие послы, очень много людей, которые работали продолжительное время в высших органах власти, но всегда можно подойти посоветоваться, что­то спросить. Никто никогда не отказывает и всегда относятся к этому очень лояльно, поэтому в Совете Федерации можно очень многому научиться, если этого хотеть.

– Вы член Комитета по социальной политике. Это был Ваш выбор или какая­то разнарядка есть?

– Это был сугубо мой выбор, потому что по регламенту любой член Совета Федерации может выбрать тот комитет, который ему больше по душе. Я понимал, мы все это понимаем, что большинство проблем граждан, самых острых, связано с социальной сферой, поэтому я пошёл в этот комитет, чтобы быть в курсе всех вопросов, касающихся пенсионного фонда, фонда социального страхования, фонда ОМС и так далее.

– Есть так называемые простые люди, или, как раньше их называли, обыватели, они знают, что такое Правительство, чем примерно оно занимается, правда, не всегда могут понять, почему и зачем оно принимает такие странные, мягко говоря, решения. Они знают, что Государственная Дума принимает законы. Правда, опять же не понимают, почему иногда такие глупые законы она принимает. Что касается Совета Федерации, то я уверен, что до сих пор большинство не очень представляет, что это такое. Я понимаю, что Вам это покажется странным, как и мне, но мы, как говорится, сидим на этом. Так вот, если в двух словах, основные задачи.

– Есть Совет Федерации, есть Государственная Дума. В Думе принимаются законопроекты, и депутаты отстаивают – ну должны, по крайней мере, отстаивать – интересы жителей того региона, от которого они избраны, и руководствоваться при принятии тех или иных законов мнением граждан, которые за них голосовали. Совет Федерации – это немножко другая история. В Совете Федерации по два представителя от каждого региона: один от Думы, другой от губернатора. Я – от Думы.

– Напомню на всякий случай, что от губернатора Нина Куликовских.

– Так вот, задача немножко другая, потому что мы не избраны в Совет Федерации, мы назначены и делегированы. И если депутаты Государственной Думы отстаивают интересы избирателей своего округа, то мы отстаиваем интересы региона в целом, то есть власти региональной, потому что есть всегда определённые спорные моменты, несостыковки в законодательстве между регионом и Правительством Российской Федерации, администрацией Президента, и мы призваны отстаивать интересы именно исполнительной и законодательной властей региона. Ну, например, продвигать законы, которые инициирует наша областная Дума. Озвучивать те проблемные вопросы, с которыми сталкивается регион в плане финансирования, участия в различных программах, и поэтому вся работа Совета Федерации «закручена» на постоянном взаимодействии с высшими должностными лицами власти, органами власти. Постоянно проходят встречи в разных форматах, и публичные слушания, и обсуждения. В этом смысле идёт реальный диалог. Я в начале нашего разговора сказал, что очень много бывших губернаторов, они как раз знают эти проблемы и знают, каким образом их отстаивать перед Правительством.

Есть еще ряд функций, которые отличают Совет Федерации от Государственной Думы. Они согласовывают министров общего, так сказать, характера: социальная сфера, здравоохранение, а мы – силовых согласовываем, кандидатуры которых вносит Президент. Мы согласовываем судей Конституционного суда. В Совет Федерации приходит отчитываться прокурор, которого тоже назначает Совет Федерации, а не Государственная Дума. Точно так же и Следственный комитет.

– Я зачитаю цитату из нашей с Вами беседы в мае 2016 года. Вот что Вы тогда сказали: «На самом деле ситуация в стране и в области нехорошая, в любом случае мы идём не вверх, мы, скорее, либо в застое, либо идём вниз, потому что денег не хватает. А ведь очень много направлений, где они нужны, скажем, дорожные фонды в регионах. Вот федеральные трассы финансируются на 100 процентов, мы это видим, а региональные дороги, городские дороги вот в таком запущенном состоянии, не потому что никто не хочет их делать, а потому что нет денег. Деньги­то есть, но, видимо, другие приоритеты. А их определяют Президент, Правительство, в меньшей степени Государственная Дума. Это международные отношения. Всем прощаем долги. Основные финансовые ресурсы тратим на национальные республики. То есть мы гасим пожары деньгами, нашими деньгами, вот я с этим в корне не согласен! Считаю, что всё­таки деньги нужно направлять в регионы, прощать долги регионам, а не другим странам и соответственно заниматься порядком в своём доме, а не в чужом». Это говорил на тот момент депутат областной Думы Сергей Леонов. Сенатор Леонов стал более осторожен?

– Нет, нисколько. Полностью подписываюсь под этими словами. В целом ничего не изменилось. И вот такие дискуссии нередко возникают в Совете Федерации, и никто не стесняется, например, министра финансов Силуанова спросить: «Почему вы не финансируете в должной мере регионы? Почему не прощаете долги?» И постоянно Совет Федерации перед Правительством такие вопросы ставит. Но это же баланс сил. То есть сейчас Правительство в этом плане приняло вот такое решение, и большинство в Государственной Думе, которое сложно, так скажем, преодолеть, одобрило. И есть мнение регионов Но когда постоянно этот вопрос будируется, и Президент слышит, и в Государственной Думе эти вопросы поднимаются, в итоге возникают некоторые решения. На самом деле что­то меняется, но не кардинально, конечно. Хотелось бы кардинальных изменений.

– Я рад, что Вы по­прежнему достаточно независимы в своих суждениях, но Ваша свобода ограничивается всё­таки Владимиром Вольфовичем Жириновским – насколько она ограничивается? Как часто Вы должны с ним, так сказать, сверять часы, перед выступлением, перед каким­то запросом?

– Я бы не сказал, что моя свобода ограничивается Жириновским. Жириновский, наоборот, предоставляет нам полную свободу и возможность свои претензии доводить до органов власти. Поэтому в этом плане никаких вообще у нас нет ограничений. У меня есть ограничения, связанные с регионом и губернатором, но не в том смысле, что он ограничивает в чём­то, а есть определённые темы, которые не надо пережимать, потому что региону может быть хуже. Если я буду, ну в какой­то резкой форме, требовать от министров, от правительства, от иных структур, что вот «Смоленск давайте, делайте, ничего не делаете – не хотите». Да они после этого скажут: ничего мы вам давать не будем, потому что выступает этот бестолковый человек, требует от нас Пусть сначала угомонится, а потом мы будем решать.

– Такая активность может выйти боком.

– Конечно.

– В этом, кстати, насколько я понимаю, одна из главных сложностей Вашего положения и не только Вашего. Надо пройти по этой тонкой грани, чтобы не свалиться ни в бесконечный популизм в ущерб региону, но в тоже время и отстаивать, конечно, наши интересы

– Конечно. Тут даже три грани. С одной стороны – регион, с другой стороны – партия, с третьей стороны – федеральная власть. В этом смысле есть определенная сложность. В Государственной Думе проще, потому что там представляешь интересы избирателя, можешь критиковать кого хочешь, высказывать самые острые суждения

– Ну, скажем, тоже до некоторой степени, не беспредельно.

– Согласен.

– Недавно прошла информация, и мы её в «Смоленских новостях» напечатали, о том, что Вы выступали с проблемой интернета в районах Смоленской области. Но меня зацепила фраза: «Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко была удивлена такой ситуацией в Смоленской области: «Ведь это приграничные регионы и качество связи должно быть на высшем уровне». Вообще наши руководители часто удивляются тому, чему все уже давно не удивляются. Я сейчас говорю обо всех руководителях, не называя их фамилий. Такое впечатление, что они всё­таки живут в каком­то ином мире. Вот Вы, будучи уже в Совете Федерации, это острее почувствовали?

– Да. И это не единственная такая ситуация. Я приведу пример: на одно из заседаний комитета пришел замминистра по труду, и сенаторы задавали ему вопросы по школьным пандусам: проблема в регионах, выделите деньги, отдельная программа должна быть и так далее. Он искренне удивился и сказал такую фразу: «Подождите, у нас в Москве везде в школах пандусы есть». То есть он даже не думал, что в остальной России может быть такая проблема. И поверьте, такие ситуации нередки, особенно если люди, которые поднимаются с низов до верхов, живут в Москве. Они думают, что и везде так, как в столице.

– К слову, недавно слышал выступление Сергея Неверова в Государственной Думе. Он говорил о том, что кто­то там в Правительстве сказал, мол, надо создавать Чопы в сельских школах, охранные предприятия, чтобы защищать от террористов  Чопы в сельских школах! А деньги где на это брать? Бред!

– Это примерно такая же история. И законы у нас так «работают». То есть закон принят, всё понятно, а как он отразится на людях? Это же можно узнать только от людей. Надо постоянно встречаться, проводить приёмы граждан, сходы. Я вот по дворам даже хожу, просто общаюсь с людьми, и мне не зазорно это делать. Меня уже останавливают на улицах, и не только в городе Смоленске, но и в районах Смоленской области. Узнают, задают те или иные вопросы, и я с большим удовольствием на них отвечаю. Иногда приходят люди, обозначают свой какой­либо вопрос, и из этого вопроса рождается законодательная инициатива. Уже около 25 законодательных инициатив мы вместе с фракцией ЛДПР в Государственной Думе внесли за эти два года. Ведём активную законотворческую деятельность. Понятно, что наши законы не принимают, там ведь в большинстве единороссы, но, тем не менее, мы бьёмся, стараемся.

– Вы действительно бОльшую часть времени проводите в регионе, я это знаю и сейчас без всякой лести и иронии говорю, что очень важно, когда человек в тот же Совет Федерации попадает действительно «от земли».

Итак, одна из главных задач Совета Федерации это – одобрение или неодобрение законов, принятых Государственной Думой. То, о чем я сейчас скажу, было еще до Вас, газеты писали с иронией о неслыханном – Валентина Ивановна Матвиенко заявила при обсуждении одного закона: «Неужели законом страны надо такую чушь регулировать?» Имелся в виду закон о запрете рекламы на платежных квитанциях. Но ведь действительно неслыханно, потому что с 2011­го по 2017­й годы – за 6 лет – было отклонено аж 25 законопроектов. Напомню, что каждый год их принимаются сотни, и сотни, и сотни. А тут аж четыре законопроекта в год. Поэтому есть претензии, конечно, к Совету Федерации, потому что одобряются – ну грубо сказать «идиотские» – ну хорошо, глупые законы. Я когда беседовал с Ольгой Владимировной Окуневой в этой программе, приводил пример. Принимается закон о полном запрете показывать свастику на телевизионных экранах и в печати. Закон одобрен Советом Федерации. Но абсолютно же глупый закон, но пока это поняли, прошло где­то полтора­два года. То есть люди не подумали, что в таких фильмах, как «Семнадцать мгновений весны», «Майор Вихрь», в киноэпопее «Освобождение», надо будет закрашивать каким­то образом эту свастику. То, что понятно мне, тёте Клаве, дяде Пете, всем… Нет, принимается! Следующий закон об этой маркировке «18+», «16+». «Тихий Дон», который изучается в школьной программе, ученик не может купить в магазине, потому что если магазин ему продаст, то он получит огромный штраф, там ведь стоит «18+». «Малыш и Карлсон» – и тот «16+». Примеры можно продолжать.

И этот абсолютный бред, как нож сквозь масло, проходит через 450 депутатов в Госдуме и через 170 сенаторов. И только через какое­то время: «А… Что ж мы натворили?!» Вот в чём дело. И Совет Федерации, как мне представляется, на сегодняшний день очень ненадежный фильтр в этом плане. Повторяю, эти законы были приняты до сенатора Леонова.

– Первое. В законы, хотя их очень много, я стараюсь вникать. Второе – я, безусловно, ориентируюсь на голосование фракции ЛДПР в Государственной Думе, и мы очень часто либо не голосуем за те или иные законы, либо голосуем против. И в этом плане за своих коллег я поручиться могу, и кстати, такие же аргументы, как и Вы, приводим, когда те или иные законы обсуждаем. Знаете, как отвечают обычно на это: «Подождите, мы сейчас примем, посмотрим правоприменительную практику, а потом, если будет необходимость, у каждого из вас, коллеги, есть право законодательной инициативы, можете внести поправку в данный законопроект, поэтому вы тут не возмущайтесь. Мы его примем, потому что Правительство одобрило, и пустим в ход».

Я объясню, почему так происходит, Сергей Витальевич. Мы об этом уже сегодня немножко говорили. У нас в Госдуме есть подавляющее большинство депутатов от партии власти, и у нас долгое время Госдума было не местом для дискуссий, понимаете? Поэтому возникает такая история. Но бывает по­разному. Вот закон о свастике. Раньше, в девяностые годы или в начале двухтысячных, мы про этот фашизм и не слышали, я не помню. Сейчас: «Коричневая чума! Фашизм! Вокруг фашисты!» Всё   понятно, нужно отстаивать историческую память, но бывают перегибы, и кто­то из­за политических своих амбиций начинает эти перегибы транслировать в Госдуме, и вроде – ну как не принять? Вот свастика… Я политик, я сейчас проголосую за то, чтобы свастика была, меня ж на дыбу поднимут. Как так ты проголосовал! Ты хочешь, чтобы свастика была? Поэтому люди: «О­о­о, нет, лучше проголосовать чтобы её не было, а уж как там в кино, это уже дальше разбираться будем». Понимаете, вот в чём вопрос!

– Я давно понял, что в Государственной Думе собрались далеко не самые умные люди страны…

– …но их избирают люди!

– Вот что и огорчает. Ну, это моё личное мнение. Я всегда привожу цитату Путина, который говорил неоднократно, что каждый человек может высказывать своё мнение. Вот поэтому я теперь закрываюсь цитатой Президента и всем говорю, что высказывайтесь, потому что Путин разрешил. Так вот, много откровенно неумных (к смоленским это не относится), но в Совете Федерации всё­таки, как мне представляется, люди масштабнее должны мыслить. Они более опытные, как Вы сами сказали, там масса людей, которые прошли всё, что можно пройти. Это на самом деле так, поэтому здесь хочется больше требовательности и больше критичности по отношению к тем самым законам. Потому что это я назвал законы, которые, ну так скажем, ещё лёгкие. А есть 44­й Закон, который вместо 94­го, о закупках, на которых триллионы теряются, и так далее, и так далее.

– Сергей Витальевич, я Вам одно могу сказать, что я буду полностью руководствоваться Вашей рекомендацией в работе в Совете Федерации. Однозначно.

– Ещё один вопрос. Было, как Президент признал, разрушено первичное звено медицины. Я прекрасно понимаю, что никто не будет поднимать вопрос, кто ответственен за это, кто был тогда Президентом, кто был премьер­министром и кто министром здравоохранения. Все эти фамилии известны. У меня есть Ваша цитата, не буду сейчас тратить время, ее зачитывать, но смысл в том, что без обязательного распределения выпускников медицинских вузов не обойтись. Об этом говорили и Рошаль, и многие­многие врачи, которые участвовали в этой программе. Я вспоминаю высказывания господина Медведева Дмитрия Анатольевича, который сказал: «Это нарушение Конституции». То есть отсутствие медицинской помощи, смерть людей по этой причине – это не нарушение Конституции, а введение обязательного распределения – нарушение. Поэтому, если Вы хотите мою рекомендацию как избирателя, вот это надо всё­таки проталкивать.

– Я лично на встрече со Скворцовой, когда она ещё была министром (была встреча в таком узком кругу с сенаторами Российской Федерации), ей об этом сказал – позиция отрицательная. И я объясню почему. Я за распределение однозначно, но это потребует больших денежных вложений, потому что если мы примем такое решение, не мы, а Правительство, соответственно, человека нужно распределить, то есть должно быть место работы, это первое. Второе – обеспечить его квартирой, нельзя же человека в никуда отправить.   Третья проблема в том, что у начинающего специалиста зарплата крайне маленькая, ему не то что снять квартиру, ему вообще ни на что не хватает. Поэтому, как правило, эти молодые специалисты на двух работах: днём – ты специалист по офтальмологии за 13 тысяч рублей, а вечером ты либо в частной клинике подрабатываешь, либо ещё где­нибудь, что вообще не связано с медициной. И это реальная жизнь, и власти всё это понимают. Сразу же возрастут расходы на зарплату, содержание, потому что люди скажут: подождите, вы меня отправляете куда­нибудь очень далеко, а у меня ни зарплаты, ни квартиры, вообще ничего. Я жизнь свою там не могу устроить, и что вы хотите, чтобы я там работал? Очень странная ситуация.

– Сергей Дмитриевич, я же давно живу, так вот, что касается квартиры, простой пример. Меня распределили в школу в Починок. Никто мне жилья не давал. Меня поселили в частный дом к старушке, которой я должен был платить какие­то деньги, на сегодняшний день это, конечно, копейки, но тогда это были не такие уж и копейки. Мы это проходили и очень успешно. Так что, опять же, где больше мы теряем – на средствах, которые пойдут на распределение, или на разрушении здравоохранения.

– Нет, я согласен, что должно быть распределение. И вообще у меня было предложение, чтобы медицина, то есть здравоохранение, стала одной из силовых структур. Наденьте всем погоны, дайте всем звания, дайте соответствующие льготы, всё, что причитается,  всё, что у нас силовики имеют, пенсию отдельную, как силовые структуры. И поверьте, отбоя не будет от студентов­медиков, и им можно будет приказать: ты сегодня едешь туда, работаешь там­то, столько­то времени, и никуда ты не денешься, и если ты контракт расторгаешь, то всё – ты гол как сокол, тебя больше никуда не возьмут. Вот эта ситуация мне кажется более реалистичной. Здравоохранение – это безопасность страны, и медики точно так же оберегают безопасность нашей страны, как и МВД, как и Минобороны, и ничем не отличаются в этом плане. Понятно, у них там пистолеты, автоматы, пушки. А у медиков другие инструменты для работы. Но мы спасаем жизни людей. Мы – потому что я тоже в своё время заканчивал медицинский вуз.

– Я напомню нашим телезрителям, что Вы не просто врач, но ещё и кандидат медицинских наук. Вопрос как врачу: когда мы вернёмся к нормальной жизни?

– Мы вернемся к нормальной жизни, я думаю, через год. Наши ученые разработали три вакцины, сейчас важно, чтобы эти вакцины получили массовое производство. Это процесс не быстрый. И есть некий диссонанс. Политики обещают: всё, мы сейчас начнем­начнем­начнем, то есть успокаивают народ, сейчас, чуть­чуть потерпите, ещё чуть­чуть потерпите… Но это же раздражает производителей и раздражает учёных. Подождите! Что вы говорите, что мы сейчас будем всех прививать! Дайте нам набрать обороты! Ну что вы на нас давите?! Я представляю тех людей – сам в науке работал, – знаю, что это такое, когда ещё гнёт над тобой. Поэтому всё будет, поверьте, страна делает всё для того, чтобы бороться с пандемией, все ресурсы свои включает. Да, не хватает определённых средств. Оборудование­то импортное, спрос огромный, то есть все страны хотят производить, все заказывают это оборудование у определённых производителей, а их единицы, это ж не бутылки выпускать, это реакторы, это биореакторы, это очень высокотехнологичные продукты, фильтры для них, расходные материалы – всё сейчас пользуется спросом. Было время, когда только ковид начался, не хватало просто пластиковых пробирок в стране, потому что негде было купить, всем они нужны. А раньше их сколько угодно было. Не хватало масок весной. Сейчас –

пожалуйста, никаких проблем никто не испытывает. Сейчас не хватает лекарств. Да, потому что очень большой спрос на эти лекарства. Ну пройдёт ещё несколько месяцев, будет хватать всем. Точно так же и с вакцинами. Слава Богу, что принято решение, что вакцинация будет бесплатная, это очень важно для нашей страны, и добровольная. Поэтому все, кто захотят сделать прививку, сделают, и когда процент привитых или переболевших вместе взятых будет достигать порядка 60–70 процентов в стране, тогда эпидемия сама собой рассосётся, просто коронавирусу некому будет передаваться. Все будут либо привитые, либо переболевшие. Будем надеяться, что мы это переживём, перетерпим. Смоляне самые терпеливые, наверное, из всех, и у нас всё получится.

– Спасибо Вам большое! Я желаю Вам успехов!

– Спасибо Вам, Сергей Витальевич.

P.S. Видеоверсию беседы смотрите на сайте газеты «Смоленские новости» в разделе «Видео».