Юрий Никулин. Под счастливой звездой

Есть артисты, которых помнит и любит только старшее поколение. Есть те, кого знает и любит только молодежь. А есть артисты, которых знает, любит и помнит вся страна (я говорю о нашей стране, конечно). Весь бывший Советский Союз, все люди, независимо от возрастов, специальностей и профессий. В первой шеренге таких артистов, несомненно, и наш земляк Юрий Владимирович Никулин.

18 декабря 2021 года ему исполнилось бы 100 лет. Сегодня на странице 5 мы публикуем газетный вариант телевизионной беседы, которая состоялась у нас с Юрием Никулиным в 1992 году в его рабочем кабинете в цирке на Цветном бульваре.

А пока некоторые факты биографии всенародно любимого артиста.

Родился Юрий Никулин 18 декабря 1921 года в Смоленской области в городе Демидове. Отец Владимир Андреевич и мать Лидия Ивановна служили в местном драматическом театре. Да, были времена, когда даже в таком маленьком районном городке был свой театр. Мало того, Владимир Андреевич организовал еще один театр – «Теревюм» – Театр революционного юмора, где он был и режиссером, и актером, а Лидия Ивановна – и актрисой, и администратором, и кассиром. И это еще не всё. Владимир Андреевич Никулин, страстно любивший футбол, создал в Демидове профессиональную футбольную команду. Вот какой энергии это был человек!

К сожалению для демидовцев в 1925 году семья перебралась в Москву. Юре было 4 года. Владимир Андреевич стал работать в различных журналах и газетах,  писал фельетоны, памфлеты, тексты для цирковых реприз. Он был своим человеком и в театрах, и в цирке. И в один прекрасный день пятилетний Юра Никулин впервые попал в цирк. Это событие оставило неизгладимый след в его жизни, особенно, как потом вспоминал Юрий Владимирович, его поразили слоны и клоуны. После этого и зародилась у парня мечта – стать цирковым артистом. Потом была одна школа, другая школа, переход этот был вынужденным, так как учился наш земляк, прямо скажем, неважно. И с дисциплиной были большие проблемы: Юра зачастую и домашние задания не готовил, и занятия пропускал или просто срывал уроки, пародируя учителей и смеша своих одноклассников. Кому же из преподавателей такое понравится?

С грехом пополам окончив школу, Юрий Никулин почти сразу был призван в Красную Армию. Это 1939 год.

Попал он под Ленинград, чему был очень рад, как и все его сослуживцы, –

всё­таки не в тьмутаракань какую­нибудь. Но радость была недолгой. Началась советско­финляндская война. О ней мало пишут, редко вспоминают. У Александра Твардовского есть замечательное стихотворение «На той войне незнаменитой». Эта война действительно оказалась «незнаменитой» по сравнению с Великой Отечественной, а ведь это была очень кровопролитная война, с огромными людскими потерями. Именно там Юрий Никулин впервые столкнулся со смертью. Он служил связистом, и ему было поручено установить связь батальона с одним из участков фронта. Поставили бойца на лыжи, дали тяжелые катушки с телефонным кабелем. Впереди было два километра. Мороз 30 градусов, снег тяжелым грузом облепил лыжи, а Юрий Никулин был так худ, слаб, что просто упал в поле и заснул. Конечно, он бы замерз насмерть, если бы не счастливый случай: проходившие мимо советские пограничники заметили уже вмерзшего в поле бойца, подобрали, обогрели. У Никулина были сильно повреждены ноги, это было классическое обморожение. Он потом всю жизнь мучился тем, что даже при легком морозе у него мерзли ноги. Вскоре был заключен мир и началась более­менее спокойная служба, без обстрелов и гибели товарищей, с регулярными увольнениями в город. На наблюдательном пункте устраивались самодеятельные концерты, играли на гармошке, гитаре, а душой всех этих выступлений был, конечно же, Юрий Никулин. И один из командиров тогда сказал ему: «Ну попомни мое слово, Юрец, – быть тебе артистом».

Впрочем, и сам Никулин уже не сомневался в своем будущем. Но все планы нарушила война – Великая Отечественная. И, как говорится, даже не заскочив домой, Юрий Никулин продолжил воевать –

теперь уже с немцами. Все 900 дней Ленинградской блокады он был на передовой, отражая вместе со своими сослуживцами атаки немецко­фашистских войск, пытавшихся захватить город на Неве. Смерть нередко ходила рядом. Она порой была настолько близко, что Юрий Владимирович считал свою жизнь чудом. «Я родился под счастливой звездой», – не раз говорил он. Никулин был тяжело контужен, переболел пневмонией, туберкулезом, но остался жив. Но вспоминал Великую Отечественную войну Юрий Владимирович редко, как и большинство ветеранов, настоящих, я подчеркиваю, ее участников. Я и по своему отцу сужу, который воевал с 1943 по 1945 год и встретил победу в Бухаресте, он тоже очень редко что­то рассказывал о тех годах. Почему? Во­первых, просто потому, что это было тяжело вспоминать. Как писал поэт Михаил Кульчицкий, «война совсем не фейерверк, а просто трудная работа». А во­вторых, думаю, потому, что ветеранам претило, как показывают войну во многих фильмах, как пишут о ней маршалы и генералы  в своих воспоминаниях, как много в них если не лжи, то полуправды. А многие неприятные факты просто замалчиваются, зато много фанфар и этого самого фейерверка.

Как сказал как­то мой отец после просмотра очередного фильма: «Мы с телевизором были на разных войнах». Вот и Юрий Никулин крайне редко делился впечатлениями о фронтовых годах.  И всё же в одном его интервью я нашел вот такие строки: «Смерть на войне, казалось бы, не должна потрясать. Но каждый раз это потрясало. Я видел поля, на которых рядами лежали убитые люди. Как шли они в атаку, так и скосил их всех пулемет. Я видел тела, разорванные снарядами и бомбами. Но самое обидное – нелепая смерть, когда убивает шальная пуля, случайно попавший осколок… Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям. Нет, мне бывало очень страшно». У Юрия Никулина было немало боевых наград. Особенно он ценил медаль «За отвагу». Но, как вспоминает его жена Татьяна Николаевна, даже она не смогла узнать, за что он ее получил.

И конечно, отличительной чертой Юрия Владимировича был тот факт, что он до конца жизни помогал своим сослуживцам в решении их житейских и бытовых проблем.

Победу Юрий Никулин встретил в Прибалтике. Приехав в Москву, он сразу стал поступать в театральные вузы. Нигде не взяли. А один из членов приемной комиссии, подведя Никулина к зеркалу, сказал: «Вот с таким лицом ты хочешь быть артистом?» И тут Юрий Владимирович вспомнил о своей детской мечте. Пошел в цирк. А там как раз вела набор студия клоунады. Так началась его цирковая карьера, которая длилась почти 50 лет.

Юрий Никулин стал одним из самых популярных и любимых народом клоунов. Вместе со своим неизменным партнером Михаилом Шуйдиным, кстати, тоже участником войны, он, несомненно, вошел в историю не только советского, но и мирового циркового искусства.

Ну и конечно, кинематограф. Почему­то считается, что его первая роль – эпизод в фильме «Девушка с гитарой». Помните незадачливого пиротехника­любителя? На самом деле еще за 10 лет до этого он снялся в массовке в фильме «Русский вопрос», но разглядеть его там, действительно, сложно. А после пиротехника (это 1958 год) роли пошли. Я не сомневаюсь, что абсолютное большинство наших читателей знают Юрия Никулина в основном по комедийным ролям. И действительно, и в «Самогонщиках», и в «Операции «Ы», и в «Кавказской пленнице», и в «Бриллиантовой руке» Юрий Никулин показал себя как выдающийся комедийный актер. Но я советую всем, особенно молодым нашим читателям, посмотреть или пересмотреть другие фильмы с участием Юрия Никулина. Это «Когда деревья были большими» Льва Кулиджанова, «Они сражались за родину» Сергея Бондарчука, «Андрей Рублев» Андрея Тарковского, «Чучело» Ролана Быкова и, конечно, «20 дней без войны» Алексея Германа. И вы увидите, каким выдающимся драматическим артистом был наш земляк. Никулину было подвластно всё – и комедия, и фарс, и драма, и истинная трагедия.

На счету Юрия Никулина более сорока киноролей. Но всё же главным делом его жизни был, конечно, цирк. Ему он отдал свою жизнь до конца, ему он беззаветно служил и как клоун, и как художественный руководитель, и как директор.

Юрий Владимирович 47 лет счастливо прожил в браке с Татьяной Николаевной Покровской. Она тоже была актрисой (кстати, ее ведь утвердил Рязанов на роль Шурочки Азаровой в фильме «Гусарская баллада», да муж запретил сниматься), но пожертвовала карьерой ради Юрия Владимировича: ездила с ним на гастроли, выступала в цирковых репризах вместе с Никулиным и Шуйдиным, вела хозяйство, создавала уют.

В 1956 году родился сын Максим, вы его помните по роли мальчика, которого ногой сбивает в воду Андрей Миронов в фильме «Бриллиантовая рука». Сегодня Максим Владимирович – директор цирка, там же работают его сыновья Юрий и Максим, внуки Юрия Владимировича.

Юрий Никулин не отличался крепким здоровьем, особенно болело сердце. Сказались и война, и напряженная работа, и руководство цирком, и этот злосчастный капитальный ремонт, в ходе которого он истратил немало нервной энергии, построив фактически заново цирк на Цветном бульваре. В 1997 году его всё же уговорили сделать операцию. И операция считалась не такой уж сложной, но прямо на операционном столе случился спазм сосудов, сердце остановилось. Его «завели», но Юрий Владимирович впал в кому. Это продолжалось 16 дней. Я помню, как все мы следили тогда за сводками о здоровье великого артиста – такое было только после инсульта Сталина – следили, верили, надеялись. Но чуда не произошло. 21 августа Юрий Владимирович скончался. Ему было 76 лет.

Прощались с ним 3 дня, и это тоже было неслыханно. Так прощались только с Лениным и Сталиным. Три дня шли и шли люди. На ночь тело увозили в морг, а потом снова привозили в цирк. У гроба плакали и президент России Борис Ельцин, и мэр Москвы Юрий Лужков, с которым Юрий Владимирович очень дружил, и тысячи тех, кто пришел, приехал, прилетел из разных уголков страны, чтобы сказать «прощай» великому артисту.

Похоронен Юрий Владимирович на Новодевичьем кладбище.

Земляки чтут память Никулина. В Демидове есть музей Юрия Никулина. Там же установлена мемориальная доска, а в 2011 году был открыт памятник.

***

Далеко не каждый человек и даже не каждый журналист может похвастаться встречами с выдающимися людьми. Мне повезло: таких встреч на моем журналистском пути было очень много. И одна из самых запомнившихся – встреча с Юрием Владимировичем Никулиным. Это произошло в феврале 1992 года, когда областное радио и газета «Смоленские новости» организовали телерадиомарафон в поддержку больных детей. В нем приняли участие и перечислили немалые средства люди разных профессий и разного социального положения. А мы вместе с телеоператором Владимиром Мосевым (будущим известным режиссером­документалистом, Царство ему Небесное), поехали в Москву, чтобы записать видеообращения наших известных земляков к смолянам с просьбой поддержать этот телерадиомарафон. Нам предстояло встретиться, после предварительной договоренности, конечно, с народными артистами СССР Людмилой Касаткиной и Юрием Никулиным и народной артисткой России Ольгой Воронец. Эти обращения были записаны, но, конечно же, я не мог себе позволить упустить такой шанс и не взять у каждой из этих знаменитостей еще и большое интервью. К счастью, почти всё задуманное удалось (Людмила Ивановна в этот день уезжала на съемки и с ней беседы не случилось). Первой нашей «жертвой» стала Ольга Борисовна Воронец, а потом, прощаясь с нами, она вдруг спросила: «А теперь вы к кому?» – «К Юрию Владимировичу Никулину, да боимся, не сорвется ли». – «Да, интервью он дает сейчас редко, забот много, целый цирк на нем. Подождите­ка, я сейчас ему позвоню». Ольга Борисовна полистала записную книжку, набрала номер: «Юра? Здравствуй. Это Оля Воронец. Смоляне к тебе уже выезжают для интервью, не забыл? Вот хорошо. Нормальные ребята, встречай». И нам: «Езжайте, он ждет. Удачи». И вот мы уже в знаменитом цирке на Цветном бульваре, в кабинете директора Юрия Никулина. Надеюсь, и сейчас, спустя почти 30 лет, это интервью представит интерес для наших читателей.

Сергей Новиков

О цирке, о стране, о жизни

Беседа записана для смоленского телевидения 11 февраля 1992 года в цирке на цветном бульваре в Москве

– Юрий Владимирович, прежде всего от имени смолян хочу, хоть и запоздало, поздравить Вас с юбилеем, с 70­летием. Пожелать Вам прежде всего здоровья, успехов и долгого­долгого служения цирку и нашему искусству.

– Спасибо Вам большое.

– Вы знаете, говорят, что в каждом возрасте есть что­то хорошее. Что в Вашем возрасте хорошего?

– Вот земляки приехали из Смоленска брать интервью – уже хорошее, правда? В фильме хорошем снялся – тоже неплохо. Мясо недорогое купил – тоже радость. Радостных всплесков у нас много, но, конечно, возраст есть возраст: нет уж той энергии, лет 20 назад я по пять интервью в день давал, а сейчас согласился на одно, и то потому что земляки. И не в том дело, что это так уж трудно, просто не успеваешь сделать все дела. Дел очень много в цирке. А у нас еще смена программы идет. Так что масса забот своих, а главное – как изыскать денег на то, чтобы содержать наш цирк. Когда было полегче с ценами, мы прекрасно жили: сами зарабатывали, и звери наши были сыты, и зарплату получали вовремя, и государству прибыль приносили. А когда стали повышаться цены, у нас и стоимость билетов повысилась. А я ведь всегда гордился тем, что в цирк – а это одно из самых любимых зрелищ народа – всегда билеты были доступны для всех слоев. Пришли иные времена, к сожалению, и денег ни на что не хватает.

– Как у Хазанова «тигру не докладывают мяса»?

– Почти так. Очень трудно. И с продовольствием в том числе. И это сказывается на животных. Вот у нас печальная история произошла – слониха умерла. Это же тоже, так сказать, результат тяжелого положения в стране.

– Юрий Владимирович, так часто бывает: основное место работы артиста – театр, цирк, оперетта, а миллионы зрителей узнают о нем лишь после того, как он снялся в кино. Вот так случилось и с Вами. Вы известны прежде всего как киноартист, но я хотел бы поговорить сегодня именно о цирке, потому что это Ваша жизнь и потому что про Ваши кинороли и так все знают.

Вот Вы были клоуном долгие годы. Как Вы считаете, сложилась Ваша судьба клоунская? И если есть какая­то клоунская иерархия, кого бы Вы поставили на первое место и на какое место Вы поставили бы себя и Михаила Шуйдина – Вашего многолетнего партнера?

– Интересно. Мне никто никогда не задавал такой вопрос. Правда, у меня в свое время такая шутка была, когда мы работали вместе с Мишей. Я иногда подходил к коллегам и говорил: «А вы знаете, вчера в Министерстве культуры было совещание. И там выясняли, какие же клоуны самые лучшие у нас в Союзе? И вот, говорю, нас с Мишей вторыми поставили». Все говорили: «Да, а кто же первый?» А я отвечал: «Первых до хрена, все первые». Все действительно хотят быть первыми, но надо спокойнее к этому относиться.

– И всё же?

– Настырный Вы. Вот смотрите (подходим вместе к шкафу), здесь на полочке у меня стоят – какой­то кооператив торгует – матрешки, клоуны. И вот они сделали большую одну матрешку, вторая, которая внутри, поменьше, а потом еще меньше, меньше, меньше. И вот человек, который этих матрешек делал, он всех клоунов поставил, так сказать, по рангу. Самая большая матрешка­клоун – она мать, от нее пошли клоуны. Ее открываешь – там Карандаш сидит, Карандаша открываешь – внутри сидит Никулин, открываешь дальше Олег Попов, и последняя – Леонид Енгибаров.

– Вы согласны?

– Ну так вот они представляют. Я не возражаю. Я считаю, что даже уже очень почетно, что я попал в эти матрешки, в эти четыре клоуна. Кстати, надо было сделать и Шуйдина вместе со мной. Потому что мы же были пара, равноценная пара. Но я Вам так скажу: если бы Леня Енгибаров не умер так рано Сколько было ему? 34?

– 37.

– Да. Так глупо погиб – от прободения язвы, вовремя его не вылечили, упустили, а он бы наверняка первым шел, потому что был очень способный, очень интересный и современный клоун. А мне что жаловаться –

я внес свой вклад в цирковое искусство. Доволен, как мы работали с моим партнером. А вот сейчас с клоунами очень сложно, застой у нас в этом деле. В мои времена столько было клоунов известных! Они приезжали в город и их все знали: Вяткин, Карандаш, Берман, Мусин А сейчас клоунов раз­два и обчелся. Ну Олег Попов – так он живет всё время в Германии и работает там, по Союзу уже не работает. Но я надеюсь, родит и эта эпоха хороших клоунов.

– Юрий Владимирович, часто говорят то про театр, что умирает, то про оперу. А что цирк? Популярность его падает?

– Нет­нет, что Вы! Вот у нас два цирка в Москве: наш, он на 2 тысячи зрителей, а есть еще на Ленинских горах – там на 4 тысячи. И вот, казалось бы, тяжелые времена, ни у кого денег нет, а билеты всегда нарасхват.

– А сколько цирков нужно стране?

– Я скажу, что это зависит от города. Я знаю города (не буду назвать), которые построили себе цирки – ну дворцы настоящие! – и они «горят», потому что в городе 400 тысяч населения, а они цирк отгрохали на 2,5 тысячи. Это ж нужно, чтоб ежедневно ходили все. В Москве­то приезжих много, иностранцев, а здесь должны идти все взрослые, все дети и всех новорожденных еще нести, чтобы окупить цирк. Я знаете за что? Я за то, чтобы у нас были хорошие передвижные цирки. Тот же Смоленск. Ну зачем Смоленску стационарный цирк? Сколько сейчас живет в Смоленске?

– 350 тысяч.

– Я считаю, что для того, чтобы смоленский народ «накормить цирком», достаточно, чтобы в городе летом, с мая по сентябрь, работало шапито с хорошей программой. И все довольны будут. Необязательно иметь зимний цирк, но я знаю, к вам и летние не приезжают.

– Иногда что­то

– Да, наверное, такие «передвижки», очень, я бы сказал, сомнительные.

– Ну так почему бы такому знаменитому деятелю цирка, как Юрий Владимирович Никулин, не вмешаться, чтобы к нам приезжали в Смоленск получше группы, чтобы это было бы как­то более­менее регулярно?

– И правда, почему бы и не помочь. А между прочим, когда я работал в цирке клоуном, частенько думал: как жалко, что цирка нет в Смоленске. Я бы приехал, с удовольствием там выступил перед земляками. Я уж не говорю про Демидов. В Демидов­то, наверное, цирк и не приезжал никогда. Вот у нас есть такое объединение «Цирк на сцене». Это небольшие бригады ездят, там дрессированные собаки, кошки, голуби. Они ездят даже туда, где железной дороги нет. Выступают в клубах. Это тоже цирк, но, конечно, рангом пониже. Так что надо подумать.

– Юрий Владимирович, немного о прошлом. Вы в правительственных концертах участвовали? При Хрущеве, при Брежневе?

– Нет­нет, никогда на эти концерты не выезжал. Там ведь выступали в основном такие «приближенные» артисты. Но должен Вам сказать, что вот в цирке, а я здесь с 1946 года, я выступал перед всеми, как у нас говорят, вождями. Все были! И Хрущев, и Брежнев, и Булганин, и Берия с Маленковым – ну всех я видел. Кроме Сталина. Сталин ни разу не был в цирке. Мы однажды как­то разговаривали между собой: вот почему он в цирк не ходит? И кто­то сказал (может, он и прав), что Сталин считал, что ну недостойно ему идти в цирк. Ну ниже это его достоинства. Вот опера – да, Художественный театр – тоже туда постоянно ходил. Так что Сталина не видел в цирке, а всех остальных – да.

Помню, у нас был очень удачный номер, мой первый с Карандашом: я выходил из публики и меня он учил ездить на лошади. И народ верил, что я действительно такой охламон, вышел, откуда­то там приехал из глубинки. На мне морской китель, шляпка морская, сапоги. И меня Карандаш учил на лошадь взбираться, скакать. Смеялись все страшно. Так вот Хрущев чуть из ложи не выпал – так он смеялся. Его там буквально держали все, он прямо умирал. Брежнев очень часто бывал. Ну у него же зять работал у нас – Милаев. Одно время Галина была за ним замужем, потом они разошлись.

– Вожди приходили к Вам за кулисы?

– Нет, никогда. У них отдельная ложа была, отдельный вход, там и охрана, и телефоны.

– Юрий Владимирович, грустите по Советскому Союзу?

– Конечно. Ведь мое поколение Как это объяснить? Столько у нас разочарований, столько для нас неожиданных открытий исторических, столько идеалов развенчано. Я встречаю своих фронтовых друзей, они говорят: «Ну что ж такое? Мы же воевали и мы свято верили во всё это. Что же, всё зря?» А я вот считаю – ничего не зря. Я воевал, я защищал Родину, которая называлась социалистической, и не партию КПСС, а родную землю спасал от фашизма. А теперь рассказывают всякие похабные анекдоты про войну. Это же ужас! Ужас! Всё уже опошлено, понимаете? Я вот никогда в жизни не воспользовался моим удостоверением участника войны, меня и так узнают. Но вот при мне случай был. Пожилой человек в очереди, с палочкой: «Я участник войны» – «Иди отсюда. Ходят тут недобитки разные». И это прилично одетая женщина говорит, такая интеллигентная с виду. Страшно. А человек воевал, отдавал здоровье, жизнь. Я так всё это переживаю, так тяжело на это смотреть. Конечно, есть разочарования в той же КПСС. Я в партию вступил в декабре 1942 года и до последнего времени был членом партии и верил в нее. Не я один, многие верили. А сейчас что ни день, то открытие. Вот недавно комиссия начала работать, выясняется: распоряжались народными деньгами, как хотели, куда­то отправлялась эта валюта миллионами, какие­то безумные цифры называют. Голова кругом.

– У Вас никогда не было конфликтов с ЦК КПСС?

– Я никогда не выступал против Политбюро. А если бы выступил, наверное, не давал бы вам сейчас интервью (смеется).

– Юрий Владимирович, Вам, конечно, все уже надоели с этими анекдотами, но Вы ведь действительно лучший в мире знаток анекдотов. Можно один для смолян?

– Расскажу самый последний. У меня тут машина испортилась, и я на такси ехал. Шофер говорит: «Юрий Владимирович, рассказать Вам анекдот последний?» Они мне всегда рассказывают, таксисты. Ну и я им что­нибудь рассказываю. Так вот, приезжает муж из командировки, открывает дверь ключом. Смотрит – жены нет, а одежда ее висит. Он в столовую – нет, он на кухню – нет. Открывает спальню – она лежит с негром. Он: «Убью!» и называет ее нехорошим словом. Она: «Тихо, тихо, ты что, с ума сошел? Это же гуманитарная помощь».

– Что волнует сегодня больше всего?

– То, что все говорят и думают только о деньгах. И я тоже должен искать деньги для цирка. Понимаете, когда искусство зависит от денег, это ужасно. У нас на культуру, по­моему, отводится по 10 копеек на человека. Ну куда это годится! Вот я считаю, например, что музеи должны быть бесплатными, как в Америке. И это не потому, что они такие богатые, а потому что считают, что бесплатный музей – значит, больше людей придут, значит, больше людей узнают настоящее искусство. Люди будут более образованы, будут разбираться, что хорошо, а что плохо. А у нас музеи разваливаются, потому что нечем платить зарплату людям, которые там работают. Так что проблемы у нас общие, ничего нового я землякам не скажу.

– Я хочу спросить. Скажите честно, Вы в Смоленск вообще приедете когда­нибудь?

– Надеюсь. Не так уж много лет мне. Думаю, что до своего 80­летия приеду. Приеду! Полегче будет – и я в Смоленск. Вот Воронец Оля, моя землячка, говорит: «Давайте вместе съездим в Смоленск, устроим встречу творческую. Земляки ждут».

– Думаю, и Людмила Ивановна Касаткина присоединится.

– Да, конечно! Знаете, когда мне говорят: ну Вы, конечно, москвич, Вы этим гордитесь. Я говорю: нет, я горжусь тем, что я живу в Москве. Но я горжусь тем, что я на смоленской земле родился. Так что я смолян не забываю. А буду в Смоленске, надо, конечно, на денек съездить и в Демидов. И Дубровка там есть еще: моя тетка, и бабушка, и отец в Дубровке учительствовали.

– Юрий Владимирович, спасибо Вам. Не болейте. Вы очень нужны нам всем.

– Я передаю привет всем моим землякам. Хочу пожелать, чтобы это трудное время они легче переносили, как только можно. И чтобы как можно быстрее дождались просвета в нашей довольно­таки беспросветной жизни. Всем счастливо, до встречи.

А в память о нашей встрече Юрий Владимирович оставил в моем блокноте вот этот забавный автограф.